Клиггер Эйсвальт ван Дрееке, первый секретарь суда Магистрата, уходил от преследователей, которых могло и не быть, ощущая нарастающий в груди все больший страх. То, что случилось сегодня ближе к вечеру, могло присниться лишь в страшном сне.

С утра все шло своим, заранее запланированным ходом. Пригорье взяли без потерь, молниеносно подавили начавшееся сопротивление, согнали жителей на площадь для собраний. Пока часть людей Дрееке сбивала в кучу женщин с детьми, оставшиеся заканчивали вырезать тех, кому вздумалось защищать свои законные права. Сам секретарь носился по деревне из конца в конец, чувствуя, как невероятное опьянение от происходящего захватывает его, путает мысли, красной пеленой встает перед глазами.

В драки он старался не ввязываться, появляясь лишь для того, чтобы добить жертву несколькими ударами. В одном из концов деревни Дрееке увидел то, что его сразу заинтересовало. Высокий, крепкий старик сноровисто отбивался от наседающих на него разведчиков, используя при этом только меч. Втроем они никак не могли справиться с ним. Он отшвыривал их от себя раз за разом, напоминая со стороны старого, залежавшегося в зимней берлоге, медведя. Медведя, которого атаковала стая озверевших охотничьих псов.

Воспользовавшись моментом, когда он повернулся к нему спиной, Клиггер пришпорил коня и, подскакав, что есть силы ударил старика по голове мечом, плашмя. Скрутив его, в сопровождении секретаря разведчики проследовали на площадь, таща потерявшего сознание старика волоком. Там уже согнали толпу жителей, стражники держали их в плотном кольце, не давая разбежаться. Некоторые уже пытались это сделать и теперь валялись лицом в землю, а из спин торчали черные стрелы, заблаговременно розданные командирами. Такими стрелами пользовались все, обильно втыкая их и в живую, и в уже мертвую плоть.

Там же находился Штерн, уже ходивший среди крестьян и пристально всматривающийся в их лица и лица их детей.

– Росомаха, – Клиггер довольно улыбнулся обернувшемуся разведчику, – поздравьте меня, я поймал старика.

– Это хорошо, – Росомаха одобрительно кивнул, – мальчишку вот никак найти не могу. Эй, Зельц, разведите костер, нам тут с человеком побеседовать нужно.

– А этого вашего Освальда не видно? – Клиггер встревоженно огляделся.

– Если он здесь, то скоро появится. – Росомаха подошел к очнувшемуся воспитателю. – Где твой дружок, старый хрен, скажи мне.

Хильдегарт смотрел на него и молчал. Штерн покачал головой и хлестко ударил его по лицу.

– Будешь говорить, старик? – Штерн повторил вопрос, старик молчал. Он замахнулся еще раз, но Клиггер перехватил его руку.

– Не стоит перенапрягаться, Росомаха, – Клиггер хищно ухмыльнулся, – лучше дайте я им займусь…

Дальнейшее секретарь помнил только в окружившем его красном тумане. Он долго избивал старика, пока искали мальчика. Поняв, что ни его, ни охотника здесь нет, Дрееке словно сошел с ума.

Крестьянки с детьми, сбитые в плотную кучу, только всхлипывали, глядя на то, что творил Дрееке со связанным пленником, который годился ему в деды. Пока раскалялись в костре специально принесенные железки с кузницы, подоспели сведения от оцепления. Нескольким селянам все-таки удалось сбежать, но следопыты клялись, что подстрелили каждого из них и что далеко им не уйти. Среди них они заметили одного паренька и сейчас старались найти его след. Другой, может, и успокоился бы, но уж точно не Клиггер.

Когда железо раскалилось до малинового цвета, со старика содрали оставшуюся одежду. И тут из толпы выскочила девчонка лет семи-восьми, кинулась к нему с криком:

– Не трогайте его!..

Дрееке оборвал детский крик на самой высокой ноте, наотмашь ударив ее выхваченным мечом. То, что случилось после, поразило даже видавших виды разведчиков. Напрягая все мышцы, старик смог порвать сдерживающие его пеньковые веревки и рванулся к Клиггеру, стремясь добраться до его шеи своими широкими ладонями. И Дрееке ничего не оставалось, как проткнуть его клинком.

Подбежавший Штерн вместо того, чтобы обратить свое внимание на него, кинулся к телу девчонки. Задрал подол длинной рубашки и, увидев то, что и думал, выматерился сквозь сжатые зубы, а потом повернулся к Клиггеру.

– Секретарь, а ты ведь смог найти и мальца, – Штерн огорченно сплюнул, – да только и прибил его сам.

– Что? Что ты сказал? – Дрееке побелел и, шатаясь от волнения, подошел к разведчику. – Объясни, Росомаха.

– Да что тут объяснять, возьми да посмотри…

Перед Клиггером лежал мальчик, Реми Мондер, тот самый, которого они искали. Лежал, убитый ударом самого Клиггера. Ударом, который он нанес, когда не смог сдержать собственную страсть к убийствам. Задание было провалено, и Дрееке было страшно представить, что с ним сделает Кадавер.

Дальнейшее происходило без его участия. Штерн взял командование на себя, выполнив все пункты, указанные в приказе Магистратного совета. Свалив тела в общую кучу посреди площади и подпалив ее, основная группа стала собираться в обратный путь. Оставались лишь девять человек во главе со Штерном. Ему хотелось смягчить удар, который должен был их настигнуть в самом Тотемонде. Для этого решено было устроить засаду в надежде на возможное возвращение охотника. Пожелав им удачи, остальные тронулись назад, оставляя за собой уничтоженную до последнего жителя и запаленную с четырех концов деревню.

До вечера Дрееке ехал, закутавшись в плащ, трясясь от проникающей за шиворот дождевой воды. Когда уже начало темнеть, отряд остановился возле той самой деревни у реки, которую проезжали почти двое суток назад. Всадники спешивались, давали отдых уставшим за время всей операции лошадям, начали искать, чем бы поужинать. Швартберга Клиггер отправил назад. Тот начал переживать за Крееста, да и мог помешать ему сделать то, что секретарь задумал по дороге. Дрееке понимал – в Тотемонде ему конец, Кадавер не простит смерти мальчишки. Слишком большую роль он должен был играть, как послушная кукла в руках верховного судьи. Просто уехать ему никто бы не дал. Дрееке подозревал всех командиров в том, что они должны следить за его действиями. С господина Кадавера уж точно не убыло бы, наверняка дал такое указание каждому.

Когда Швартберг уехал, Клиггер прошелся по деревне, бросив в каждый из трех деревенских колодцев по пригоршне серого порошка. Его должно было хватить на всех, включая жителей. Результаты стали проявляться очень быстро.

Варившие походную похлебку в общих котлах солдаты начали хвататься за животы и корчиться в судорогах от ужасной боли, режущей их изнутри. Только увидев это, Клиггер тихо отошел к своей лошади и, отвязав ее, незаметно стал отходить в сторону дороги. Уже скача в сторону гор, он вспомнил о трех главных лесовиках, которые, несмотря на непогоду, поперлись за каким-то чертом в лес.

Вот поэтому и оглядывался секретарь всю дорогу, пока еще можно было что-нибудь разглядеть. А когда наступила ночь, ему пришлось скакать вперед как можно быстрее, загоняя лошадь. И стараться не думать о возможных преследователях, нашедших своих людей отравленными.