Она отомстит лжецу. Пока она не знает, как именно, но что-нибудь непременно придумает. А пока надо просто перестать лить слезы, глубоко вдохнуть и признать: никакой это был не кошмар, а самая что ни на есть правда. Она сорвалась и чуть не убила Кая. И за это Люкрес тоже заплатит.

Снова прикрыв глаза, Шуалейда трижды повторила про себя умну отрешения, избавилась от следов слез на лице и сама себе велела: хватит страдать. Подумай головой, Шуалейда Суардис – что делать.

Как обезопасить себя и Кая и как отомстить проклятому обманщику? Он обязательно приедет к Весеннему балу и обязательно возьмется снова ее охмурять. Надо же ему закрепить победу…

Проклятье! Она сказала ему, что любит. Она. Суардис. Менталистка. Поверила и влюбилась! Да чтоб он сдох в корчах, этот… этот…

Спокойно. Дыши, Шуалейда, ровно и глубоко дыши. Было бы ужасно глупо выплеснуть свой гнев на родной дом и ничего не оставить Люкресу. Настоящие темные так не поступают. О нет. Настоящие темные притворяются милыми, приветливо улыбаются, подбираются как можно ближе и наносят смертельный удар. А потом снова приветливо улыбаются тем, кто выживет.

Шуалейда раскрыла глаза. В распахнутое окно светила зеленая луна, шелестели ветви и пели ночные цикады. С большой кровати доносилось сонное дыхание мальчишек, ауры Бален и Энрике за стеной тоже говорили о том, что оба мирно спят. Где-то очень далеко, кажется, на башне Магистрата, часы пробили один раз.

Час ночи. Самое время спать. Но сна не было ни в одном глазу. Наоборот, хотелось вскочить и действовать, сейчас же, немедленно! Был бы Люкрес здесь, никакие щиты, никакая охрана бы его не спасла. Но Люкреса пока нет – а это значит, что у Шуалейды есть время подготовиться. Составить план. Найти союзников.

Энрике и Бален? Альгредо? Несомненно, они тоже ненавидят Люкреса. Но поймут ли они, что она должна не просто отказаться от брака, а отомстить? Нанести такой удар, чтобы кронпринц обходил Валанту десятой дорогой? Если вообще сможет ходить.

Нет, для мести ей нужны другие союзники.

«Я помогу тебе», – словно наяву послышался глубокий, похожий на рокот пламени голос, и лба явственно коснулась теплая ладонь.

На губах Шу сама собой заиграла улыбка. Если бы его высочество Люкрес эту улыбку увидел – она бы ему очень, очень не понравилась. Что ж. Его проблемы.

Тихонько встав с кровати, – узкой, предназначенной для Зако, – она подошла к окну, вдохнула пропитанный нежным ароматом звездных фиалок воздух. Подумала, не накинуть ли халат, но не стала. Шагнула на балкон как была, в одной ночной сорочке и босая. И почувствовала под ногами цветы, множество цветов. Запах звездных фиалок стал сильнее. Опустив взгляд, Шу снова улыбнулась – на сей раз в ее улыбке кроме ненависти было удовлетворение.

Весь балкон устилали слабо светящиеся фиалки, похожие на разноцветные звездочки. И от этой магии явственно отдавало воздухом, разумом и огнем. И тьмой. Нежной, манящей тьмой.

Именно то, что нужно.

– Роне, ты здесь? – подняв одну из фиалок и вплетя себе в волосы, тихо спросила она.

– Светлой ночи, моя прекрасная Гроза, – отозвался темный шер и проявился: сидящий на перилах балкона, в одной лишь батистовой сорочке, без камзола.

Он смотрел на Шу без улыбки, настороженно, словно не знал, чего от нее ожидать. А его дар – знал. Черно-алые протуберанцы его силы уже ластились к Шу, обнимали ее, нежно сплетались с ее собственной силой. Это было очень приятно, настолько, что Шу чуть не забыла о том, зачем она хотела видеть шера Бастерхази.

Впрочем…

Почему бы не совместить приятное с полезным? Прекрасная месть светлому шеру, который желал получить ее в полную безраздельную собственность – взять любовника. Темного любовника. Его собственного любовника… или Роне и Люкрес все же не любовники? Роне не врал, когда говорил, что не знаком с Люкресом лично… Ширхаб, что за путаница? И от этой путаницы так болит голова… Нет, об этом она подумает потом. Вспомнит то важное, что прячется где-то совсем близко, обязательно вспомнит и поймет, но не сейчас. Пока довольно того, что Роне – любовник Ристаны. Был. Маленькая месть старшей сестре.

А сейчас она шагнет к Роне, улыбнется и скажет…

– Я люблю звездные фиалки. Не думала, что страшное темное чудовище может быть таким романтичным.

– Темное чудовище может быть разным. К примеру, нежным и ручным. – Роне спрыгнул с перил на ковер из фиалок и шагнул к ней. – Хочешь ручное чудовище, моя прелесть?

Это «хочешь» прозвучало так горячо и откровенно, что жар бросился Шу в лицо и растекся по всему телу сладкой щекотной волной.

– Хочу. – Шу сделала шаг навстречу, но не коснулась Роне: большой балкон давал свободу маневра, на нем можно быть хоть вельсу танцевать. – А чего хочешь ты?

– Мм… свое ручное чудовище – годится? Из нас получится прекрасная пара.

Теперь он улыбался уверенно и маняще, и тьма не просто ластилась к Шу, тьма ласкала ее, касаясь обнаженной кожи подобно мужским рукам, и это было одновременно так похоже и так не похоже на вчерашний поцелуй… Шис, нет! Она не будет вспоминать Люка, соблазняя Роне!

– Но вот беда, Роне. Я – не чудовище, – нагло соврала Шу.

– Разумеется, – улыбнулся Роне, принимая ее ложь, и сделал еще один шаг к ней. – Прекрасную принцессу я тоже хочу.

От его слов, от его властного взгляда внизу живота все скрутилось в горячий узел, колени ослабли, и захотелось… Шу опустила взгляд ниже… и невольно прикусила горящие губы. Роне в самом деле ее желал, и под облегающими черными штанами это было очень заметно. Не очень понимая, сама этого хочет или темный шер манит ее, Шу приблизилась еще на шаг. Ей хотелось коснуться его. Снова. Только на этот раз она точно знает, что ей нужно и с кем. Поэтому на этот раз она не испугается и не сбежит.

Если Роне не вздумает ей врать.

– Ты поможешь мне отомстить Люкресу? – остановившись, спросила она.

– Ты очаровательно откровенна, – в его голосе звучало восхищение. – Разумеется, помогу, но подставляться под трибунал не стану. Даже ради твоих прекрасных глаз, моя принцесса.

Шу презрительно дернула плечом: трибунал – для безмозглых устриц. Тем более что смерть Люкреса и гнев императора в ее планы точно не входит.

– Живой ты мне нравишься гораздо больше, чем мертвый, – сказала она вслух, ничуть не сомневаясь, что Роне услышал все, что она сейчас подумала.

– Ты не представляешь, как эротично это звучит. Шу? – Он сделал еще шаг и протянул руку, коснулся ее скулы пальцами. В его глазах вспыхнуло голодное пламя. – Иди ко мне.

– Это будет стоить тебе вражды с Люкресом, – нежно улыбнулась она, с трудом сдерживаясь, чтобы не шагнуть в объятия Роне и не забыть обо всем на свете. Но забывать обо всем на свете нельзя, если имеешь дело с темным шером-менталистом. И лгать – тоже нельзя. – Я не собираюсь скрывать от него, что ты – мой любовник.