Результатов не пришлось ждать долго. На следующий же день МИД Канады вручил нашему послу очень резкую ноту. В ней было высказано всё, что только можно высказать на шпионскую тему: «Все советские служащие — шпионы». Но самым главным было то, что персонами non grata были объявлены шесть человек из числа наших дипломатов и сотрудников торгового представительства. При этом половина из них не являлись представителями спецслужбы, а были просто более активными дипломатами. Никаких доказательств и даже просто объяснений представлено не было. Просто шесть фамилий — и сорок восемь часов на сборы и отъезд. Фамилия нашего товарища фигурировала в списке первой, возле неё стояла пометка, гласившая о попытке проникновения в службу безопасности страны RCMP. Но наше высокое руководство, руководство МИДа и ЦК, сочло, что это «слишком нагло» со стороны канадцев, и решилось на адекватный ответ. Он последовал: были объявлены персонами non grata сотрудники канадского посольства в Москве, правда, только трое, а не шесть, так как численность канадских дипломатов в Советском Союзе была в четыре раза меньше, чем численность советских дипломатов в Канаде.

В Центре вместе с Пакиным проанализировали причины провала, иначе произошедшее не назовёшь. Склонились к выводу, что Грейв, видимо, ещё на первых стадиях развития отношений с Пакиным доложил об этом своей службе, и его начальство приняло решение посмотреть на развитие далеко не обычного контакта и «набрать очки» в дипломатии холодной войны. Задним числом, анализируя детали своих бесед с Грейвом, к такому же выводу склонился и наш товарищ, который на первом этапе нашего анализа никак не мог понять, «что же случилось», ведь так уж чётко всё было разыграно, как по нотам. Вот так может выглядеть работа по спецслужбам противника.

Одной из существенных сторон работы Управления «К» являлось сотрудничество с соответствующими подразделениями дружеских стран. Это сотрудничество было плодотворным и шло на пользу обеим сторонам. Не входя в детали конкретных операций, хочу сказать несколько слов о нашей совместной работе, в частности, с кубинцами.

Я побывал на Кубе за период моей работы в Управлении «К» несколько раз. Куба в целом, а наши коллеги из кубинских органов безопасности в частности, оставили у меня очень тёплые воспоминания, и не только действительно тёплым климатом, но и своим отношением к нам. В немалой степени этому способствовали черты национального характера кубинцев: их открытость и, я бы сказал, преимущественно весёлое, радостное настроение.

Кубинская служба располагала определенными преимуществами в работе на Американском континенте. В Латинской Америке кубинцы были просто свои люди, но и в США они чувствовали себя достаточно уверенно. Уже в это время в США находилось более 800 тысяч кубинских эмигрантов. Из этой среды набирали свою агентуру все американские спецслужбы, и в первую очередь ЦРУ. Это же открывало серьёзные возможности и для кубинской разведки, особенно отдела внешней контрразведки, аналогичного нашему управлению.

Естественно, кубинцы главным образом направляли свои усилия на работу в национальных организациях, действующих с территории США против Кубы, особенно в тех организациях, где отмечалась активная работа американской разведки. Такая направленность очень напоминала деятельность органов государственной безопасности Советского Союза в первые годы советской власти, когда главные усилия ЧК — НКВД были направлены против монархистов, белоэмигрантов — сначала, а позднее — против НТС, троцкистов и т. д.

Кубинцы охотно делились с нами своей информацией, а мы старались не вмешиваться в их работу по кубинской эмиграции и проявляли интерес только к вопросу взаимодействия в работе против ЦРУ. Среди кубинских разведчиков у меня было много знакомых, которые регулярно бывали в Москве. Именно поэтому, когда я приезжал на Кубу, то общение было очень простым и лёгким.

Вместе с кубинскими товарищами я побывал на вилле, где жил и работал великий Эрнест Хемингуэй. Для кубинцев это место — святое, и мне это было очень приятно, так как Хемингуэй — один из любимых мною писателей.

Хорошо помню простой, но прелестный дом в стиле строений тропических стран, продуваемый со всех сторон ветром. Дом Хемингуэя стоит на возвышенности, это лучшее место, чтобы спасаться от очень высокой влажности, которую несёт тёплое море. От дома мы спустились к заливу, на берегу которого находился небольшой рыбацкий посёлок, здесь и в наши дни проводятся соревнования по рыбной ловле в память о Хемингуэе. Мы взобрались на самый верх старинной крепостной башни, и перед нами открылся простор Карибского моря. Вдруг, метрах в 400—500-х, я буквально простым глазом увидел выскакивающих из воды крупных рыб, косяк которых проходил прямо перед нами по заливу. Сопровождавший нас кубинский пограничник-офицер объяснил, что это косяки дорадо, очень вкусной и ценной рыбы. На мой вопрос, можно ли экспромтом организовать рыбалку, пограничник ответил, что он попробует, и направился в рыбацкий поселок. Минут через десять к нам уже подходил, пыхтя, небольшой рыбацкий баркас с двумя профессионалами-рыбаками на борту. Мы отправились на рыбалку. Она получилась фантастической. Уже в первые полчаса я поймал на спиннинг двадцатикилограммового дорадо, и тут же, вслед за этим, мой товарищ поймал ещё одну рыбину, правда, меньших размеров.

Мы довольно далеко отошли от берега, и тут рыбаки заметили невдалеке огромный плавник рыбины, которая рассекала поверхность почти тихой глади моря. Рыбаки сказали, что это огромный марлин, по их словам, до ста пятидесяти и более килограммов, и можно попробовать его поймать. Это была та самая рыбина, которую ловил рыбак в прекрасной повести Хемингуэя «Старик и море».

Рыбаки тут же снарядили мощную снасть, нацепили на огромный крючок наживку: на один крюк — рыбу, на другой — кальмара, и мы направили катер в район, где видели рыбину. Мощный спиннинг был укреплён в пол для того, чтобы его не вырвала из рук рыба в случае поклёвки. Я держал один из спиннингов, и довольно скоро почувствовал сильную потяжку. Мощная леска, отпущенная метров на сто, натянулась — я дёрнул. Подсечка не удалась, рыба выпустила наживку и не зацепилась. Рыбаки объяснили, что надо было выждать, когда рыбина захватит наживку, и это выжидание могло продолжаться некоторое время. Но ничего не сделаешь — момент был упущен.

Мы бороздили море ещё где-то около часа, рыба не уходила и несколько раз появлялась в поле нашего зрения и шла за наживкой, но поклёвок больше не было. Нам пора было возвращаться, и огромная рыба осталась в море. Может быть, это и хорошо, так как даже из моей пойманной дорадо (кубинцы заказали в ресторане парадный ужин) было приготовлено минимум десяток рыбных блюд, которые мы в этот же вечер с удовольствием попробовали. Вспоминаю кубинских товарищей и славный остров Свободы всегда с тёплым чувством. И отношусь с искренней любовью к этой стране и её мужественному народу.

Я побывал в служебной командировке в Соединённых Штатах, в трёх городах, где находятся наши представительства: в Вашингтоне — наше посольство; в Нью-Йорке — Представительство при ООН; в Сан-Франциско — консульство. Нашим товарищам работать в США действительно непросто. Спецслужбы США помимо физической слежки и всех видов технической слежки постоянно осуществляют психологическое давление на наших товарищей. У ФБР по этой теме разработана широкая программа, где отдельной главой прописаны приёмы и методы психологического воздействия на противника непосредственно в самих США.