— Нет. Я одна. Нашла работу.

Жрица одобрительно кивнула.

— Работа это замечательно, но одиночество тяготит любого. Приходи к нам еще!

Надя не собиралась идти туда снова, но прошла неделя, еще одна, и одиночество начало тяготить ее. Слышал ее Роджер или нет, но в храме она чувствовала себя ближе к нему. И она пошла.

— Ты ходишь в храм Анку? — вместо приветствия спросила госпожа Ван Варенберг утром во вторник.

— Да…

Женщина встала из-за стола, подошла к кушетке и поманила Надю к себе.

Они сели, и госпожа впервые за время их знакомства посмотрела на царевну тепло.

— Тебе плохо у нас?

— Нет… — смутилась Надя.

— Я понимаю, как располагают к себе жрицы, но это не врожденное обаяние. Они учатся ему!

— Я понимаю, что люди не любят Анку, но…

— Не в этом дело! — перебила ее женщина. Взяла за руку, сжала. — Тебе одиноко в чужом доме, в чужом городе. Я понимаю, почему тебя тянет в этот храм, но о них ходят очень скверные истории. У них в храме пропадают люди.

Надя хотела улыбнуться шутке, но госпожа Алид смотрела серьезно.

— Это правда, — повторила она. — Именно поэтому они так добры к приезжим. Не ходи туда! Как бы тебе ни было одиноко в нашем городе, не ходи! Ты не там ищешь друзей!

Надя пообещала быть осторожной, и больше они к этому разговору не возвращались.

В следующую седмицу после представления к Наде подошла сама сестра Стерр.

— Хочешь увидеть его?

— Кого?

— Анку.

— Я думала, он не показывается смертным.

— Обычным смертным — нет, но своей невесте — да.

Сердце упало.

— Кому?

— Ты наверняка слышала лживые истории о невесте Анку. О Черной царевне.

— Лживые?

— Конечно, девочка! Неужели ты думаешь, что это правда?

— Честно говоря…

— Не знаю, что за ребенка держат в Черной башне Варты, но, поверь, неопытная, неподготовленная девушка даже царских кровей не может претендовать на подобную милость.

Надя промолчала.

Сестра Стерр обняла царевну за плечи и повела из храма.

— Раз в месяц самая красивая, преданная и умная из сестер удостаивается чести быть представленной нашему господину. Мы нарекаем ее Истинной Невестой Анку и отправляем к нему.

— Раз в месяц? Сколько же у него сейчас жен?

— Истинная будет одна. Она станет темной богиней и будет править с ним в царстве теней.

— А остальные? Что еще за невесты, которые не становятся женами?

Жрица посмотрела на нее сурово.

— Не кощунствуй, милая. Это выбор самого Анку. Если ты не попадешь в его царство, значит твоя вера и преданность были недостаточно сильны. Не нам судить о его выборе.

— Что будет, если я ему не понравлюсь?

— Не спеши говорить такое! — улыбнулась жрица. — У меня очень хорошее предчувствие!

— Я не слышала, чтобы у Анку была жена. Предыдущие невесты не подошли? Что с ними? Они мертвы?

— Это ведомо лишь нашему господину.

— Это жертвоприношение?

— Не говори ерунды! Анку не принимает жертв, лишь добровольный дар. Он никогда не возьмет жену силой. Женщина, идущая к нему на ложе, сама принимает это решение.

— Это невозможно! — решительно возразила Надя.

Она понимала, что Черный храм и все эти ритуалы не имеют ничего общего с настоящим Анку, с ее Роджером, но человеческие жертвы оказались последней каплей.

— Ты ничего о нем не знаешь! — сказала Стерр, и Наде захотелось рассмеяться ей в лицо. — Ты ничего о нем не знаешь, девочка, так не говори пустых слов!

Надя закусила губы.

— Милая, ты, наверное, расстроилась, узнав о невестах… — вкрадчиво начала жрица, увлекая ее в парк за храмом. — Я понимаю. Я сама прошла через это. Тебя впечатлила и тронула история с ножницами… Ты влюбилась в него. Так же, как я в свое время. Это случается, и в этом нет ничего плохого. Любить даже безответно — большая радость и большое благословение. Любовь лучшее, что есть в этом мире, девочка. Это величайшая сила, способная как на созидание, так и на разрушение. Я понимаю, как горько узнать, что тот, кого ты любишь, принадлежит кому-то еще, но у тебя есть возможность…

Надя уже понимала, что ей предложат. Ее настойчиво вели к хозпристройкам, и она понимала, что отказаться не получится. Да ей и не хотелось. Роджер не отвечал, и если жрицы знают способ встретиться с ним, — она готова рискнуть.

— У меня удивительное предчувствие на твой счет, милая!

— Правда?

Надя ни мгновения не верила жрице.

Ее привели в деревянный флигель. Здесь их уже встречали две старшие жрицы. Во флигеле был накрыт стол, на котором из напитков стояла лишь крепкая медовуха, которой Надю уже поили в храме.

— Поешь, милая, — вкрадчиво предложила сестра Стерр.

Надя съела кусочек жареного сыра. Сыр был соленым, а запивать можно было лишь крепким медом. Царевна обмакнула в него губы, не сделав глотка. Происходящее ей не нравилось.

Пришли еще две жрицы. Они терпеливо стояли под стенами, пока сестра Стерр развлекала Надю легкими разговорами, подталкивая к ней тарелки с соленой едой.

Во флигеле были закрыты окна, горели свечи. От духоты, медовухи, долгого дня и монотонного голоса жрицы Надя чувствовала себя как во сне.

Она сама не заметила, как с нее сняли одежду, нарядили в красивое черное платье, надушили и снова отдали в распоряжение сестры Стерр. Жрицы у стены затянули тихую песню. Царевна чувствовала себя как в страшном сне, когда не можешь проснуться. Тело было мягким, как воск и безвольным, как тряпичная кукла. Пора было бы испугаться, но даже для этого воли не осталось.

Новые жрицы принесли большое зеркало, укрытое черным атласом. Его поставили напротив царевны, бессильно обмякшей в кресле, и тут жрицы наконец покинули флигель.

Прошла минута. Прошло пять. Туман в голове стал отступать.

Сначала Наде показалось, что она ослышалась. Где-то далеко играла гитара. Музыка становилась громче. Тонкая капель превратилась в град, защелкали невидимые кастаньеты. Музыка заполнила всю комнату. Безумный ритм кружил голову и перехватывал дыхание. Затем отражение в зеркале удлинилось и превратилось в другой зал, так же до краев заполненный свечами. В отражении появился человек, поманил к себе рукой.

Надя поднялась из кресла. Настроенная идти до конца, она смело переступила зеркальную раму и оказалась в другом месте. И только теперь узнала мужчину в отражении. Все внутри сжалось.