Невозможно было быть более яркими и притягательными, чем в этих черных платьях под ярким солнцем среди белой толпы.

Надя не знала, как долго это продолжалось. Незнакомая песня была целой историей. Была молитвой. Была обещанием. Надя видела, как стоящие вокруг поддаются ритму, как блестят их глаза и краснеют щеки, как учащается дыхание, а руки сами поднимаются, чтобы подхватить ритм. Надя думала лишь о том, что в этих черных платьях жрицам должно быть нестерпимо жарко.

Женщины закончили песню-танец. Всплеснули веерами и замерли, подхватив юбки. Толпа не аплодировала, и Надя тоже опустила руки. Жрицы грациозно спустились с помоста и прошли вдоль толпы, придерживая юбки перед собой. Люди доставали и бросали им деньги. Медные монетки большей частью, но Надя заметила и пару серебряных. Жрицы молча собрали подношения и так же молча пошли по набережной к городу, высокомерные в своей отрешенности. Никто не последовал за ними. Люди стояли рассеянные, ошеломленные. Потом кто-то вздрагивал, прогоняя наваждение, за ним еще один и постепенно толпа рассыпалась по набережной, словно ничего и не было.

— Пойдем! — Юлия схватила Надю за руку и повела вдоль моря, по еле заметной дорожке.

— В Морин-Денизе один из самых больших храмов бога мертвых, — рассказывала между тем Юлия. — В молельный день жрицы расходятся по всему городу и танцуют. Так они восхваляют Анку и собирают подаяния для храма. Вот куда бы я хотела ходить!

Они дошли до конца набережной, протиснулись в трещину в крепостной стене и пошли по берегу.

— Они учатся петь и танцевать при храме и носят такие красивые платья! А на их службах, я слышала, все поют и танцуют, а потом едят свинину и пьют вино!

— Едят свинину?

— Правда, здорово? У нас в семье это только по праздникам!

— Звучит здорово.

Юлия иронию не уловила и радостно закивала в ответ.

Они прошли по скользким от водорослей камням еще несколько шагов и вышли к пляжу.

— Пойдем купаться? — спросила Юлия.

— А если кто-то увидит?

Девушка рассмеялась.

— И что с того? Не бойся! Здесь редко кто ходит, особенно утром в седмицу. Все в храмах!

Она сбросила платье и в нижней рубашке пошла в воду. Надя подошла к кромке моря, присела и опустила руки в прохладную соленую воду.

Юлия уже по пояс вошла в море, обернулась, поманила Надю рукой. Царевна решилась. Расстегнула крючки на платье и тоже осталась в одной нижней рубашке. После жаркого дневного воздуха, вода казалась ледяной. Надя, задерживая дыхание, чтобы не взвизгнуть, медленно вошла в воду.

— Поплыли?

— Я не умею.

— Точно! Ты же из города! Хочешь научу?

Около часа они дурачились в воде. Юлия учила ее плавать, потом они высыхали на берегу, болтали о Морин-Денизе и Варте, о моде, школе и родителях. Потом снова купались.

Хороший был день.

Ночью звенели колокола. Так долго и пронзительно, что горничные в спальне не могли уснуть! Надя и девушки сидели на постелях, с тревогой выглядывая в окна. Около четырех утра, посланный Будевином солдат, сообщил, что чудовище обезврежено и можно успокоиться.

Монстр разрушил часть крепостной стены. Пляж, на котором купались Надя и Юлия, завалило камнями.

В следующую седмицу Надя решила не заходить к Юлии, а пошла просто гулять по городу.

Заканчивалась осень. Варту давно укрыло снегом, но в Морин-Денизе листья лишь начинали тускнеть. Ночи были прохладные, под утро Надя зябко куталась в тонкое одеяло, но о зиме говорил лишь календарь на стене в спальне.

Царевна шла вдоль трамвайных рельсов, потом посидела в маленьком парке с соленым фонтаном, в конторском районе купила на лотке пирожок с яблоком.

Потом шла и шла, впервые за две недели думая о Роджере. А когда подняла взгляд, с удивлением обнаружила, что ноги сами принесли ее к дверям храма Анку.

Мрачное здание высотой с семиэтажный дом, было построено из ракушечника и выкрашено в черный цвет. Неровное, все в морщинах фресок, с острыми шпилями, похожими на высохшие пальцы, этот храм, как и ритуальные жертвы, как и танцы на пирсе, совсем не подходил Роджеру.

Кованые железные ворота были раскрыты настежь, и Надя решилась войти.

Двор храма, небольшой, но аккуратный, был густо засажен кустами гибискуса. Прямо от ворот начиналась засыпанная гравием дорожка. Она вела влево, но наискось от входа упиралась в порог храма, разветвлялась и огибала здание с двух сторон, уходя к хозяйственным пристройкам.

Во дворе было пусто, а из приоткрытых дверей слышался стук каблуков.

Надя, сама не веря, что делает это, вошла в храм.

Все внутреннее пространство занимал амфитеатр, ровно разделенный на две части. Справа стоял деревянный помост, на котором жрицы разучивали танец. Слева стоял алтарь. Над ним возвышалась статуя. Надя не сразу угадала в ней Роджера. Бог мертвых был в доспехах, в правой руке держал свой слишком изящный меч, в левой — песочные часы. На плечи наброшен плащ, и лицо нельзя рассмотреть в тени глубокого капюшона.

В проходах между скамьями стояло много подсвечников, все в потеках остывшего черного воска. Пахло медом и древесной стружкой. Никем незамеченная, Надя сделала пару шагов, присела на край скамьи напротив помоста.

— Кто здесь? — спросила, прищурившись и вглядываясь в темноту одна из жриц.

Надя смущенно поднялась.

— Простите! Я не знала, что сюда нельзя…

Она собиралась выйти, но женщина ее остановила.

— Постой, девушка! Случайные люди не ходят сюда. — Она улыбнулась. — Подожди, я поднимусь к тебе!

Ей было около тридцати. Светловолосая, как все южанки, у нее были синие глаза и выгоревшие до белизны брови и ресницы. Черное шелковое платье удивительно шло блондинке.

— Меня зовут сестра Стерр. А тебя? — спросила она на аринском.

Царевна решила в этот раз не лгать.

— Надя.

Жрица осталась невозмутимой. Она села рядом, вытянула ноги и помяла уставшие щиколотки. Посмотрела на царевну с любопытством.

— С утра разучиваем. Тебе нравится?

Царевна неуверенно кивнула. Жрица улыбнулась.

— Ты откуда, Надя?

— Из Каста.

Сестра Стерр кивнула. Расспрашивать не стала.

— Вы хорошо говорите на аринском, — сказала Надя.

— В наш храм приходит много девушек из лесных городов. С моей стороны невежливо не знать их языка. Что привело тебя к нам? Тебе нужна помощь?

Надя улыбнулась.

— Спасибо, сестра, не нужно. Я просто увидела храм и захотела зайти. Простите, если я вас отвлекла…