Я успокоилась, размякла в тепле. Мне стало хорошо и спокойно. Я бы хотела остановить этот момент, как кадр на киноплёнке. Думать, что вроде бы всё сложилось у нас с сестрой хорошо. Живём, и не хуже других. Такой вот хеппи-энд.

– А твой муж, кто он? – спрашиваю я Миру, наслаждаясь принесённым ею кофе.

– Он занимается венчурным финансированием.

– Чем? Ты чего ругаешься? Я таких слов не знаю.

Но Мира серьёзна, говорит ещё тише:

– У него своя фирма.

– Ну, не бездельничает, и то хорошо, – я поглаживаю бархатистую обивку подлокотника.

Мира не реагирует на мои шутки. При упоминании мужа она потухла, будто внутри у неё выключили свет.

– А зовут его как?

– Стас. Станислав Зверев.

Стас! Комната плывёт и вибрирует, будто мы вдруг очутились под водой. Я переспрашиваю, как его зовут, правильно ли я услышала, сколько ему лет? Складываю в уме года и цифры. Мне хочется, чтобы это было дурацким совпадением. Вдруг он полный тёзка, но маленький и щуплый, а не тот высокий качок, которого я знала? Но жизнь – жестокий сценарист. К моему ужасу, это оказывается тот самый Стас.

Током прошибает мысль: знает ли Мира обо мне и Стасе?

– И как вы живёте? – осторожно спрашиваю я. Не надо торопиться с предположениями и выводами.

Всё-таки это муж Миры. Она его выбрала. Возможно, он остепенился, повзрослел, изменился.

– Нормально, – пожимает плечами сестра. – Как все живут, – дарит мне родную улыбку Мира. Я сразу вспоминаю девочку, пропадавшую за уроками. Девочку, которая во мне нуждалась, а я от неё сбежала.

– Он тебя не обижает? – вполголоса интересуюсь я.

– Ну… все ссорятся. И у нас бывает. Так со мной же сложно.

– И что ты делаешь? Зацеловываешь до отрыжки или слишком крепко обнимаешь?

– Да ору что-то. Даже не знаю зачем. Знаешь, иногда накатывает, сама не своя становлюсь. Может быть, гормоны шалят? Затянувшаяся послеродовая депрессия, наверное.

Брови, сложившиеся домиком, делают заметными мелкие морщинки у неё на лбу.

Наша бабушка Саша, папина мама, умерла в год, когда родилась Мира. Жаль, что сестра её не знала, заботливая была бабушка, говорливая. Мне интересно было крутиться рядом с ней. Речь бабули была щедро напичкана пословицами и поговорками, как праздничная пасха изюмом. Бабушка Саша часто приговаривала: «Баба плачет, когда муж по-женски не бачит», «Муж не пьёт, не бьёт, а баба ревёт». У неё, видимо, были свои счёты с мужским полом. Хотя сына своего она очень любила. В общем, в каждой её присказке мужчина был виновником женских бед. Я тогда мало что понимала, но для себя уяснила: просто так, без причины, женщина не будет лить слёз.

Я не расспрашиваю больше. Мне хочется вернуть ту Миру, которую я встретила на детской площадке час назад.

Рассказываю про Ваню, про наш дом, про кусты крыжовника, которые прижились под окном, и про нашу любимую трёхцветную кошку Малашку.

И она возвращается. Губы складываются в открытую улыбку, глаза сияют. Радуется, что Иван у меня хозяйственный да заботливый.

– Мира, прости меня. Знай, ты всегда можешь со мной поделиться всем, что тебя волнует.

– А ты больше не сбежишь?

Тонкая игла… в сердечную мышцу. Инъекция вины. Но я понимаю, она не хотела меня задеть. Простодушно высказывает свои опасения.

– Нет, я теперь всегда буду рядом. Запиши мой телефон, будем созваниваться.

Она колеблется. Резко встает, подходит к комоду, долго роется в ящике в поисках ручки.

– Или дай свой, я запишу.

– Не надо записывать мой, – протестует Мира.

Я мысленно перебираю, чем могла её обидеть, раз она больше не хочет со мной разговаривать даже по телефону. Неужели я так обманулась? Растаяла, как желе, от тёплого приёма. Совсем забыла, что Мира имеет веское основание не общаться со мной и вообще выставить за дверь.

Мира снова сникает, виновато поднимает на меня глаза.

– Он слушает мои разговоры, – негромко поясняет она.

– Кто? – я не сразу понимаю, о чём идет речь.

– Стас.

– Зверев? Твой муж слушает, о чём ты говоришь по телефону?

– Ну да. Хотя я почти ни с кем уже не общаюсь, – добавляет она. – И в дом не приглашаю, он этого не любит. Так что ни подруг, ни коллег не осталось. Очень редко если кто позвонит.

Возмущение сжимает мне горло.

– И ты так спокойно на это смотришь? – взрываюсь я.

– Он объясняет, что это для моей же пользы. Я часто забываю важные вещи. А так он может быть в курсе всего, что со мной происходит, – оправдывается Мира.

– Это какой-то бред. Ты с ума сошла? Кто слушает чужие разговоры? Это же просто непорядочно! – Вижу, что она искренне не понимает моего негодования.

– Стас считает, что так правильно. У нас не должно быть никаких тайн друг от друга. Мы же семья, – объясняет Мира. Как будто заученный абзац из учебника читает.

Я хватаю ртом воздух, пытаясь не искрить.

– Ты считаешь, что это нормально?

– Я не знаю. Стас говорит, что так надо.

– А ты сама что думаешь по этому поводу?

Мира молчит, отвернулась к окну.

– Ну, вот ты!.. Ты слушаешь его разговоры, читаешь переписки? – напираю я, пытаясь пробиться к её самолюбию.

– Нет. У него телефон на пароле.

– А твой? На пароле?

– Да, Стас его сам установил.

Меня так и подмывает выругаться. Блаженная она, что ли? Но я сдерживаюсь.

– Какой-то перекос, не чувствуешь?

– Я ему доверяю, – в её глазах блеснуло что-то незнакомое. Не агрессивное, но я сразу улавливаю, что мои вопросы раздражают её.

Мне не хочется ссориться с сестрой в первый день нашей встречи после такой долгой разлуки.

– Ладно. Это ваша семья, вам решать, какие в ней правила.

Мира сразу оттаивает:

– Просто… он старше, он – мужчина, лучше меня в жизни разбирается. И я привыкла во всём на него полагаться. Разве можно сомневаться в собственном муже?

Пропускаю мимо ушей её пассаж преданной жены и говорю:

– Давай купим тебе другой телефон и новую симку, обычной звонилки хватит, – предлагаю я. – А то как же? Я уеду и даже позвонить тебе не смогу? Неизвестно, когда у Вани следующий рейс будет.

Сестра согласно кивает, но потом опускает голову, что-то её смущает.

– Я как куплю новый, сразу напишу тебе или позвоню, – обещает Мира.

– Так пойдём, купим завтра. А ещё лучше – давай прямо сейчас. Покорми Тёму – и вперёд. Тут у вас салон в соседнем доме, я видела.