class="a">[619]. Манна приобретала вкус того блюда, которое было особенно любимо тем или иным еврейским странником – для младенцев оно было как молоко, для юношей и девушек как хлеб, для стариков – как мед, для больных – как вкус ячменя, вымоченного в масле и меде[620]. Исключениями во вкусовых качествах манны стали пять продуктов: дыни, огурцы, лук репчатый, лук-порей и чеснок. Манна никогда не напоминала их по вкусу (Бемидбар 11:5)[621], чтобы не вызвать теплые ностальгические воспоминания о славном Египте, где евреи неограниченно поглощали эту плодоовощную продукцию.

Для меня, я думаю, манна бы приобрела вкус графинчика водки и люля-кебаба с картофелем по-деревенски. Тем более Бог словно стол в ресторане накрыл: сначала ветром прогнал всю пыль, потом дождем смыл грязь. Дальше Он напустил росы, которая под действием ветра превратилась в лед, покрывший землю тонкой, чистой и красивой корочкой. На корочку, как на золотую скатерть, и сыпалась манна, сверкавшая, словно бриллианты[622].

Манну не надо было собирать, можно было прямо у порога подставить ладошки, куда она и сыпалась[623]. Впрочем, есть и иная версия: для праведников манна высыпалась прямо у входа в шатер, а обыкновенной публике приходилось собирать ее с земли, грешникам же вообще приходилось разыскивать ее в поте лица своего. Согласно же Талмуду, грешникам приходилось еще хуже – они вынуждены были перемалывать манну. Обыкновенная публика пекла из нее хлеб, и только праведникам она доставалась в виде готового продукта[624]. Так евреи и обеспечивали себя и семейство пропитанием[625].

Благовония в течение этого длительного периода тоже были невостребованными: всякий поглощавший манну начинал пахнуть исключительно приятно[626].

Сыпалось это чудо с неба ровно до того момента, когда начинало припекать солнце, и мудрецы спорили, сколько времени проходило с рассвета – 4 и 6 часов. После же этого времени манна превращалась в реки, и мы имели возможность пить вкусную водичку; олени тоже прибегали ее пить. Путешествующие вместе с нами миллионы язычников тоже пытались ее пить – но не тут-то было! Вода оказывалась горькой, и им приходилось пить воду из манны опосредованно – съедая животных, которые ели манну. Манна и в этом случае оказывалась вкусной, чем язычники безмерно восторгались[627]. Впрочем, есть сведения, что манна вообще сопутствующим не доставалась, поэтому радоваться они никак не могли. Им выдавали на еду осадок, оставшийся на жерновах после помола манны[628].

Манна стала действенным инструментом разрешения конфликтных ситуаций и юридических споров. Случалось, что муж с женой поцапались и обвиняли друг друга; если манна падала пред шатром тестя и тещи, то признавали правой жену, а если перед шатром, где жили супруги, – то правым признавался муж[629].

По субботам и праздникам манна не падала, но зато в пятницу к вечеру выпадала двойная порция, чтобы в шаббат мы не беспокоились о хлебе насущном[630]. В эти дни она и выглядела красивей и еще вкуснее была, как и положено шаббатной трапезе[631].

Но, разумеется, среди наших оказывались и малодуховные евреи, которые и по субботам бродили в поисках манны. Были и те, кто нарушил другое повеление Божье: не хранить манну до следующего дня[632]. Жадные негодяи Датан (Дафан) и Авирам (Авирон), с которыми мы еще столкнемся, решили ее припрятать. За что и понесли наказание: в манне завелись черви, которые поползли из их шатров длинными ручьями, чтобы продемонстрировать всему обществу бесстыдство этих двух персонажей[633]. Я лично думаю, что негодяи и естественные надобности начали справлять, в наказание.

Плотная стая перепелов представляла собой куб объемом 13 млн 800 куб. км.

Хотя манна обретала вкус любого блюда, нашлись также проходимцы, которые отказывались ее есть и требовали мяса. Они достали Бога своим нытьем, и Бог нехотя согласился, но решил наказать нас, послав такое количество мяса, чтобы оно у нас «из ноздрей полезло» (Бемидбар 18:20). Сделал Он это со стыда ночью, поскольку был недоволен прихотью несознательных евреев, не желавших ограничиваться небесной манной. Однако действительно прислал огромное количество перепелов (Бемидбар 11:31). Плотная стая перепелов представляла собой куб объемом 13 млн 800 куб. км и нависала в метре от земли, так что мы могли ловить птичек прямо руками[634].

Вероятно, после манны, напоминающей таблетки будущего, натуральная пища казалась странникам восхитительной. Но нам сравнить манну с перепелами уже, увы, не удастся: как отмечено выше, после смерти Моше – сразу или через некоторое время – манна навсегда исчезла из нашего рациона[635]. Мудрецы разве что спорят, питались ли мы манной 40 или 70 дней после смерти Моше[636].

Итро

◾ Как это было

В главе Итро рассказывается о величайшем событии в нашей истории – заключении Завета и даровании нам Торы на горе Синай. Но за эпохальностью этого события забывается не менее важный его аспект – прообразующее начало мессианских времен, о чем помнить особенно важно в наши дни, когда мы со дня на день, по мудрейшему слову каббалистов-мистиков, ожидаем прихода мошиаха. Давайте же разберем исторический ход событий, сопровождавших дарование нам Торы.

Итак, перед горой Синай собрались 600 тыс. чел. (Шмот 19:17), не считая женщин и детей, а также души всех прошлых и будущих поколений, включая нас с вами[637].

Бог был не уверен, что евреи примут Тору, поэтому все предусмотрел. Он поднял гору над нашими головами и потребовал принять Завет, иначе Он обещал нас немедленно грохнуть, прибив горой[638]. Но у Него все равно были подозрения относительно будущих вывертов избранного Им народа, и Он потребовал твердого поручительства, что евреи будут Тору соблюдать. Евреи охотно заявили (впрочем, выбора у них особого не было), что их дети будут поручителями, и привели всех женщин с детьми, а также беременных. Тела беременных стали прозрачны как стекло, Бог прекрасно мог разглядеть младенцев в утробах и обратился к ним, готовы ли они быть поручителями. Те дружно ответили «да» и подтвердили, что Он их Господь, а других богов у них нет[639].

Несмотря на все эти, как говорят юристы, обстоятельства непреодолимой силы, р. Дими бен Хама уверяет, что евреи все равно охотно приняли Тору, и гора над их головой на это решение не повлияла. Зачем же тогда Бог заставил евреев силой принимать Тору? Р. Дими бен Хама объясняет, что они готовы