болью, сковывали судорогой отчаяния, не позволяя спокойно отдохнуть. Сон для Рей был подобен худшему наказанию, словно кто-то специально проклял её и каждый раз заключал в тюрьму из собственных страхов. Кошмары всегда носили похожий характер, и Рей за это время уже отчётливо помнила все сценарии событий, заставляющих страдать.

Делиться ими девушка не решалась: жаловаться в их кругах было непозволительно, и поэтому об этом знали лишь ближайшие товарищи. Но сама она, страдая от бессонницы, уже не знала куда себя деть. Никакие лекарства не помогали, и раз за разом, когда очень хотела спать, но жутко боялась уснуть, её посещали незваные мысли о том, как навсегда избавиться от этих мук.

Орочимару-сама и Кабуто-сан не раз говорили, что всё это — следствие тяжелой травмы, которая появилась несколько лет назад. После неё она не только потеряла память последних пятнадцати лет, но и сильно повредила голову, в результате чего её частенько мучили головные боли. Они уверяли, что это временно, но годы шли, а ничего не менялось.

Со временем Рей научилась как-то с этим жить: пичкать себя успокоительным и снотворным, вырубаться от усталости после тренировок. В пятьдесят восьмом её состояние чуть улучшилось, и она, будучи преданной помощницей Орочимару-сама, присоединилась в новую Пятёрку Звука.

Желание рассказать что-то интересное про себя своим новоиспечённым коллегам у Рей даже не появлялось. На любые вопросы: «Кто ты?», «Откуда?», «Из какого клана?» она отвечала просто: «Мои родители погибли, когда мне было пять, а потом меня взял к себе господин Орочимару». И это не было выдумкой или намеренным утаиванием информации — попросту всё, что она знала о себе. И сколько бы раз она не расспрашивала о себе у саннина или же у Кабуто, они повторяли одну и ту же заезженную историю — родители погибли, а они взяли к себе, вырастили и обучили.

Рей не отличалась критичностью, и ей ничего не оставалось, как просто со временем в это поверить. Она не помнила ничего, что было до 1057-го года, и не особо стремилась вспоминать, но порой ловила себя на томной ностальгии по тому времени, в котором она, казалось, никогда не жила, и больше не окажется. Будто душа хотела вернуться в прошлое, но в какое — лишь одному Богу было известно.

От прошедшей ночи она не ожидала ничего исключительного, но несмотря на все тревоги и переживания, сон всё-таки выделился на фоне предыдущих своим незабываемым спокойствием и таким притягательным упоением, что девушка всё утро не могла от него отойти, прокручивая в голове вновь и вновь то неизведанное чувство, в которое так сильно хотелось вернуться. Может, это был знак, что она выздоравливает?

Новая Пятёрка Звука под командованием Кимимаро тренировалась недалеко от убежища, на их излюбленной поляне, которую они обустроили под себя. Их команда существовала уже три года, и они сильно отличались от своих предшественников довольно гармоничными взаимоотношениями — такое поведение уже являлось необычным для подчинённых Орочимару. Но, в отличие от членов команды, саннин прекрасно помнил, что так было не всегда. До вступления Рей Дами ни о какой командной работе не было и речи, и именно она внесла вклад в их сплоченность.

Их команда состояла из пяти человек: самой Рей; лидера Кимимаро Кагуя; пошлой, как считала Дами, Учихи Кэори; Кéнджиро, что так же обладал шаринганом, хоть и не принадлежал к клану; и зеленоволосого Шиджу Харада. Кимимаро являлся лидером ещё прошлой Пятёрки Звука, которую, по слухам, без труда практически полностью уничтожила какая-то гениальная куноичи из Листа. Лидер владел шикоцумьяку [70] — способностью управлять своими же костями, и считался, по мнению отряда, сильнейшим телохранителем Орочимару. Хотя с ними частенько об этом спорили остальные, приводя в пример Джеро Учиху — личного подопечного саннина, который славился своей силой. Рей Дами не раз пересекалась с ним, но он каждый раз отказывался с ней говорить и равнодушно удалялся, всем видом показывая, что не желает уделять ей время. Пару раз девушка ловила себя на мысли, что он попросту избегает её, но тут же откидывала эти бессмысленные предположения, ведь других забот ей хватало.

Так как первым Учихой, с которым столкнулась Рей, был Джеро, она сразу же занесла весь их клан в список высокомерных засранцев, у которых все чувства, за исключением гордости, отсутствуют. Но, познакомившись потом с Кэори, Рей забрала свои слова назад — хоть эту девушку не интересовало практически ничего, кроме силы и секса, в ней не было ни намёка на надменность. Она, конечно, не скупилась на хвастовство и пафос, но злобы и презрения в её глазах Рей никогда не видела, и поэтому с первого же дня знакомства они обе поняли, что станут лучшими подругами.

С темноволосым Кéнджиро же девушка находила тоже немало общего. Он, как и она, когда-то лишился памяти, только, в отличие от неё, вследствие мощной техники врага, а не травмы, поэтому не страдал ни бессонницей, ни головными болями. Он был одним из сильнейших в команде и владел множеством техник, включая ирьёнин-дзюцу.

Шиджу Харада владел стихией дерева и был одним из самых преданных подчинённых Орочимару. Ходили слухи, что раньше, до вступления в Пятёрку Звука, он жил в Конохе, а также у него был дурной характер, однако нынешние члены отряда в это поверить не могли. Они знали его как отверженного и замкнутого человека, что всегда стремился угодить товарищам, даже если они сами об этом не просили.

— Ты сегодня чересчур бодрая, — игривый голос вытащил Рей из мыслей, и она, подняв голову, увидела Кэори Учиху, что нависла над ней с флягой воды.

— Угм? — переспросила Рей и зевнула.

— Выспалась что ли, спрашиваю, — повторила девушка на вид лет девятнадцати и села рядом с Рей, облокачиваясь на дерево. Лучики света тут же прорвались сквозь толщу веток и листвы, и Кэори блаженно зажмурилась, подставляя лицо весеннему солнцу. Первая неделя мая была подозрительно безмятежной. Им не поручали заданий, будто безмолвно отправили в отпуск, и они могли каждый день собираться на своём небольшом тренировочном полигоне, вокруг которого уже распустилось немало цветов, напоминая своим благоуханием о скором лете.

— А, м-м-м, ну, для человека, что не спит неделями из-за хронического недосыпа, «ещё как», — с вялой улыбкой ответила Рей и, сражаясь с зевотой, устремила свои глубокие голубые глаза на свиток, данный ей саннином.

— А голова как? Болит или уже нет? — обеспокоенно спросила подруга.

— Ну, иногда, но