Лидер областной группы, известный деятель сибирской кооперации и активный участник политической жизни в Сибири в 1918–1920 гг. А. В. Сазонов пытался обеспечить в Приморье достаточно прочную основу для восстановления антибольшевистского фронта под знаменем «демократической контрреволюции». В 1921–1922 гг. Сазонов, вступив в «Крестьянскую партию», первоначально поддерживал Правительство Меркуловых, но «сдвиг вправо» Временного Приамурского правительства и «диктатуру» генерала Дитерихса сибирские областники считали бесперспективной формой «борьбы с большевизмом».

Другим, не менее активным сторонником возрождения «сибирского областничества», его идеологом в эмиграции, был профессор международного права, бывший товарищ министра иностранных дел в составе Временного Сибирского правительства М. П. Головачев. Во Владивостоке он преподавал в Дальневосточном университете, в Харбине издавал журнал «Сибирские огни». Головачев сохранил хорошие контакты с российскими и иностранными дипломатами. Областники стремились убедить российского посла в Токио Д. И. Абрикосова в необходимости признания его Комитета «Сибирским правительством в изгнании». По идее Сазонова и Головачева, Комитет вполне мог выразить свою преемственность от сибирских правительств 1918 года и в 1922 г. восстановить свой «правительственный статус». Финансовое обеспечение предполагалось получить от японских коммерсантов и политиков, заинтересованных в продолжении своего влияния на Востоке России, несмотря на решения Чанчуньской конференции[1203].

Областники в 1921 г. через свои структуры в Харбине пытались установить контакты с военными, в первую очередь с чинами бывшей Сибирской (позднее 1-й) армии, части которой формировались преимущественно в сибирских губерниях и областях, а их командный состав был тесно связан с регионом. В отличие от «каппелевцев», составлявших основу военной власти в белом Приморье, и от казаков, длительное время связанных с атаманом Семеновым, сибиряки-военные еще не так активно участвовали в восстановившихся структурах Белого движения. Одной из наиболее перспективных фигур областники считали проживавшего в Харбине генерал-лейтенанта А. Н. Пепеляева, не имевшего сколь-нибудь заметного статуса в эмигрантской политической жизни и организовавшего вместе с сослуживцами-сибиряками артель извозчиков.

Сам же бывший командарм Сибирской и брат расстрелянного последнего премьера Российского правительства, также, очевидно, не исключал для себя возможность возвращения в Россию. Тем более, что многие помнили его «прощальный приказ» 1919 года по армии, в котором Пепеляев обещал снова «появиться в Сибири среди верных и храбрых войск» тогда, когда «грозный час всенародного мщения… позовет ее вновь для борьбы за освобождение». Следует, однако, иметь в виду, что свое «возвращение» генерал отнюдь не связывал только с поддержкой областников[1204].

Неожиданным военным авторитетом, поддержавшим областников, стал генерал-лейтенант Д. А. Лебедев. Весьма примечательный участник Белого движения, награжденный орденом Св. Георгия 4-й степени самим Государем Императором Николаем II, доверенное лицо генерала Алексеева, убежденный монархист (что неоднократно отмечали его собеседники), представитель ВСЮР на Востоке России, Начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандующего адмирала Колчака, он, как уже отмечалось ранее, сыграл, пожалуй, самую важную роль в организации «Владивостокского переворота» в мае 1921 г. Именно ему Меркуловы были обязаны властью. Но позднее Лебедев «оказался не у дел» и никаких крупных должностей в военно-политических структурах белого Приморья не занимал, а находясь на фронте, командовал подразделениями уральских стрелков и егерей. Возможно, это и привело его к контактам с областниками, хотя по своим политическим предпочтениям последние были гораздо ближе к «левому лагерю», чем к монархическому. Весьма вероятно, правда, что Лебедев разделял ставшие достаточно популярными в 1920–1922 гг. идеи восстановления в России монархического строя, основанного на «широком народном представительстве», при поддержке антибольшевистского повстанческого движения.

В письме от 23 июля 1923 г. дуайену российского дипкорпуса М. Н. Гирсу Абрикосов писал: «…В моих разговорах, как с именующим себя представителем… группы сибирских областников эсером Сазоновым, так и с… генералом Лебедевым, мною было вполне определенно указано, что Посольство не считает возможным принимать какое-либо участие в попытках сказанной группы изображать из себя какой-то правительственный орган…, упомянутая группа областников претендует ни более ни менее как на преемственность правительству адмирала Колчака… Я выяснил, что сибирские областники, кроме приписываемой себе, и при этом совершенно неосновательно, роли среди дальневосточных беженцев, строят свои планы на экспедиции генерала Пепеляева, посланной во время Меркуловского правительства в Якутскую область (подробнее об «экспедиции Пепеляева» в следующем разделе. – В.Ц.). … Это дает возможность г. Сазонову заявлять, что он – глава Сибирского правительства, имеющего свое пребывание в Японии, а свое войско и территорию – в Якутской области»[1205].

Но для утверждения статуса «государственной власти» необходимо было иметь не только «желание» областников и, тем более, малоизвестные договоренности, но и реальную легитимность, прежде всего – территорию, на которой бы власть осуществлялась и органы управления (хотя бы и в самом «первичном» состоянии). Возможностью стать «реальной властью» дальневосточные сибиряки-областники решили воспользоваться в условиях отступления Земской Рати из Приморья и отъезда Дитерихса из Владивостока. Генерал Болдырев, хорошо знакомый со многими из них, не считал их попытку серьезной. В своих воспоминаниях он уделил этому лишь несколько строк: «Дитерихс на борту судна. Власти не стало. Новая власть с поддерживающей ее вооруженной силой в 20–30 верстах от города. Пустоту эту совершенно неожиданно заполнил т. н. «Совет уполномоченных автономной Сибири», выдвинувшей свое правительство с А. В. Сазоновым во главе и принявший на себя всю «полноту» власти. Это «пешее» правительство (члены его не имели даже средств передвижения) продемонстрировало свою вооруженную «силу» из 3–4 десятков оренбургских казаков, с песнями прошедших по Светланской улице, во главе с генералом Анисимовым. Население отнеслось к новой власти с совершенным равнодушием – его ничто уже не могло удивить».

Представители местных рабочих организаций, создавшие накануне вступления во Владивосток частей НРА Центральный Стачечный комитет, направили 21 октября к Главкому НРА ДВР (копии – к консульскому корпусу и к японскому командованию) обращение, в котором говорилось о «полном отсутствии власти в городе», а Комитет Сазонова объявлялся «какой-то шайкой», называющей себя Правительством, что «еще в большей мере усиливает… анархию в городе»[1206].