Позиции Приамурского правительства усилились, когда с начала февраля 1922 г. в крае приступили к работе прибывшие на транспорте «Охотск» из Владивостока представители Временного Особого по Охотско-Камчатскому Краю Совещания. Незамедлительно началось переформирование отряда Бочкарева и гарнизона Петропавловска в структуры военной милиции. Однако до конца провести реорганизацию не удалось, и отрядные подразделения продолжали существовать наряду с новыми формированиями. Активно проводилась и работа по созданию добровольческих дружин охраны из представителей местного населения. Это было тем более актуально, поскольку активность отрядов красных партизан, сформированных из числа отступивших из Петропавловска и Охотска сторонников советской власти, существенно возросла весной 1922 г.

В конце апреля 1922 г. угроза непосредственной атаки красных партизан на Петропавловск усилилась. Большая часть отряда Бочкарева действовала в Охотском районе, предполагалось его наступление на Якутск. А в «столице» Камчатки продолжали усиливаться разногласия между военной и гражданской администрациями. Сил военной милиции и местной самообороны явно не хватало. Однако «сдавать власть большевикам» представители Приамурского Правительства не собирались. 29 апреля 1922 г. «Охотск» отплыл обратно во Владивосток. На нем, помимо довольно большой группы офицеров и гражданских лиц, отправились избранные в Собрание делегаты и Соколов. Предполагалось, что военно-транспортное сообщение с Приморьем станет регулярным и вскоре Камчатка снова увидит андреевские флаги кораблей Добровольного флота и Сибирской флотилии. Так же как и в Приморье, 26 мая 1922 г. на Камчатке торжественно отмечалась «годовщина пребывания у власти Русского Национального Правительства» братьев Меркуловых.

Сложными оставались отношения военной и гражданской администраций. Бирич твердо продолжал отстаивать принципы приоритета «власти гражданской». С ним по-прежнему не соглашался генерал Поляков, уверенный, что в условиях продолжающейся гражданской войны и неизбежного столкновения с партизанами необходимо сосредоточить принятие решений в руках военных. При этом он опирался на статус Начальника Петропавловского военного района, предоставленный ему самим Биричем, и на соответствующие полномочия, предусмотренные в «Положении о полевом управлении войск». Однако исходя из особенностей Камчатской области, близости Японии и собственных убеждений, Бирич не считал для себя возможным практически применять уставные военные положения. В итоге в конце мая 1922 г. генерал заявил о необходимости выехать в отпуск на лечение и сдал свои полномочия подполковнику А. Кузнецову.

В своих воспоминаниях Руднев так подводил итог деятельности Северного Экспедиционного отряда и камчатской администрации: «Бочкарев зимовал в Наянхоне, где имелось радио и откуда он благополучно «правил» Охотским краем до лета будущего 1922 г., когда с набранной для Приамурской казны, но присвоенной им пушниной, решил скрыться; по дороге не удержался и ограбил пушнину у «Торгового Дома Свенсон», со всей добычей попал в руки жителей находящегося на берегу Охотского моря селения Ола, где и был ими убит. А Бирич, после падения Приморья, был схвачен красными, привезен во Владивосток и в конце 1922 г. или начале 1923 г. – расстрелян. Что руководило Приамурским Правительством избирать и посылать именно этих лиц, а в особенности Бирича в качестве какого-то генерал-губернатора, – я совершенно не понимал тогда, не понимаю и теперь»[1218].

Говоря о целях и мотивах подобной политики Приамурского Правительства, следует, в первую очередь, иметь в виду его стремление любой ценой «расширить подвластную территорию», а опора на «местные силы» оказывалась подчас малооправданной. Здесь действовал принцип не «отбора», а «набора», когда, при отсутствии налаженной связи, любой прибывавший из этих далеких краев во Владивосток местный общественный деятель или военный мог представляться значительной «величиной». Времени на ожидание у владивостокской власти не было, и тот, кто первым заявлял о своих возможностях в деле поддержки Белого движения на Дальнем Востоке, мог претендовать на получение преференций со стороны Меркуловых.

Но роль Бирича, конечно, не могла не измениться после «владивостокского недоворота» и прихода к власти генерала Дитерихса. К этому времени в городе уже активно действовали структуры военной комендатуры, формально подконтрольные Биричу, но фактически руководимые начальником Петропавловского гарнизона капитаном 1 ранга Б. П. Ильина. Он также руководил и всеми военными вопросами в крае.

Дитерихсом же в отношении управления Камчаткой было принято достаточно «оригинальное» решение, свидетельствующее о стремлении сочетать нормы «имперского законодательства», к чему склонялся сам генерал, с уже сложившейся здесь системой управления, опиравшейся, в частности, на представительство местного самоуправления.

В конце августа – сентябре 1922 г. Дитерихс утвердил ряд указов, относившихся как к статусу Камчатской области, так и к персональному составу ее руководства. Так, указом № 23 от 25 августа Правитель Приамурского Края «повелевал» «Начальнику Камчатской области руководствоваться «Временным положением» об управлении Закаспийской областью, издания 1892 г.». В этом достаточно специфическом даже для предреволюционной законодательной практики документе предполагались, с одной стороны, весьма сильные полномочия местной высшей власти, обеспеченной поддержкой из Санкт-Петербурга. С другой стороны, и местное («туземное») самоуправление не отрицалось[1219].

Возможно, что на выбор подобного политико-правового акта отчасти повлиял опыт службы Дитерихса в штабе Туркестанского военного округа (1894–1897 гг.), подобный «возврат» к дореволюционной правовой системе был весьма редким случаем в истории Белого движения в России в 1917–1922 гг. Прежде «Временное Положение» предполагало подчинение в военно-административном отношении местного («Закаспийского») военного отдела Кавказскому военному округу и Главнокомандующему Кавказской армией. По аналогии с этим предполагалось военно-административное подчинение Охотско-Камчатского края Приморью. Вместо должности Начальника отдела, определяемой по дореволюционному «Положению», теперь предполагалась должность Начальника Камчатской области (генерал-губернатора), что, безусловно, корректировало полномочия Бирича как «Особоуполномоченного Временного Приамурского Правительства по Камчатской области», основанные на самостоятельном, утвержденным Приамурским Правительством «Положении об управлении Охотско-Камчатским краем».

В «Положении об управлении Закаспийской областью», на которое ориентировался Дитерихс, проводилась весьма четкая правовая линия, в соответствии с которой местное население сохраняло свои национальные правовые традиции и особенности самоуправления, но лишь в той степени и в той форме, насколько это согласовывалось и допускалось назначенной администрацией. Примечательно, что вопреки прежним установкам белого Приморья, при которых белая власть опиралась бы на сложившиеся местные военно-политические структуры (это было заметно в отношении к повстанческому движению), Дитерихс считал, очевидно, что любое местное антибольшевистское движение должно контролироваться из центра.