с целью сдерживать живших в Эфиопии дикарей, а с другой — на длинной стене, которую он построил в Крыму для защиты поселившейся там дружественной готской колонии из трех тысяч пастухов и воинов. От этого полуострова до Трапезунда восточный берег Эвксинского моря охранялся укреплениями, союзами и сходством религиозных верований, а обладание Лазикой, носившей у древних название Колхиды, а в наше время известной под именем Мингрелии, скоро сделалось целью важной войны. Трапезунд, впоследствии сделавшийся центром романтической империи, был обязан щедрости Юстиниана церковью, водопроводом и замком, который окружали рвы, вырытые в крепкой скалистой почве. От этого приморского города пограничная линия шла на протяжении пятисот миль до крепости Цирцезий — самого отдаленного пункта, который занимали римляне на берегах Евфрата. По ту сторону Трапезунда, на расстоянии пяти дней пути к югу от этого города, страна покрыта мрачными лесами и утесистыми горами, столь же дикими, хотя и не столько же высокими, как Альпы и Пиренеи. В этом суровом климате снега редко тают, фрукты зреют поздно и не имеют аромата и даже мед ядовит; самые трудолюбивые земледельцы должны ограничиваться возделыванием нескольких красивых долин, а жившие там пастушеские племена довольствовались для своего пропитания мясом и молоком своего скота. Халибы напоминали и своим именем, и своим характером о железистых свойствах местной почвы и со времен Кира непрерывно занимались войнами и грабежом под названиями то халдеев, то заниев. В царствование Юстиниана они признали и римского Бога, и римского императора, а для того, чтобы сдерживать честолюбивые замыслы персидского монарха, семь крепостей были построены в самых доступных горных ущельях.

Главный исток Евфрата выходит из Халибских гор и течет к западу, по-видимому направляясь к Эвксинскому морю; затем, повернув к юго-западу, река протекает под стенами Саталы и Мелитены (укрепления которых были исправлены Юстинианом, так как считались оплотом Малой Армении) и мало-помалу приближается к Средиземному морю, но, натолкнувшись на гору Тавр, направляет свое длинное и извилистое течение к юго-востоку и к Персидскому заливу. Между лежавшими по ту сторону Евфрата римскими городами наше внимание останавливают на себе два вновь основанных города, названных по имени Феодосия и некоторых святых мучеников, а также две столицы — Амида и Эдесса, пользовавшиеся во все века исторической известностью. Возводя вокруг них укрепления, Юстиниан сообразовался с тем, какие опасности могли им угрожать. Ров и палисада могли быть достаточны для отражения безыскусственных нападений скифской конницы; но для того, чтобы выдерживать правильную осаду против великого царя, имевшего в своем распоряжении регулярную армию и большие денежные средства, требовались более сложные укрепления. Его искусные инженеры умели подводить глубокие мины и подымать платформы на один уровень с валом; своими военными машинами он разрушал самые солидные амбразуры и иногда посылал на приступ целый ряд подвижных башен, поставленных на спине слонов. В больших восточных городах неудобства местности, а иногда и географического положения возмещались усердием жителей, помогавших гарнизону в защите их отечества и их религии, а приписываемое Сыну Божию обещание, что Эдесса никогда не будет взята неприятелем, внушало ее гражданам отважную самоуверенность и наводило на осаждающих нерешительность и страх. Второстепенные города Армении и Месопотамии были тщательно укреплены, и на всех пунктах, господствовавших над сухопутными или водяными путями сообщения, были поставлены форты, или построенные солидным образом из камня, или воздвигнутые на скорую руку из глины и кирпича. Юстиниан внимательно изучал условия каждой местности и своими мерами предосторожности иногда навлекал бедствия войны на мирных жителей уединенных долин, связанных между собой интересами торговли и родственными узами и относившихся с полным равнодушием и к международной вражде, и к личным ссорам между монархами. К западу от Евфрата песчаная степь тянется на шестьсот миль с лишним до берегов Красного моря. Это необитаемое пространство как будто было предназначено самой природой на то, чтобы служить препятствием для честолюбивых замыслов двух соперничавших империй; до появления Мухаммеда арабы были страшны только своими разбоями, и внушаемая внутренним спокойствием самоуверенная беззаботность оставила без внимания укрепления Сирии, то есть той части империи, которая более всех других была доступна для неприятельского нашествия.

Смерть персидского царя Пероза в 488 году. Но продолжавшееся более восьмидесяти лет перемирие прекратило если не вражду между двумя народами, то по меньшей мере ее пагубные последствия. Посол от императора Зенона сопровождал опрометчивого и несчастного Пероза во время его экспедиции против нефталитов, или белых гуннов, которые распространили свои завоевания от Каспийского моря до самого центра Индии, у которых царский трон был украшен изумрудами, а кавалерию поддерживали выстроенные в ряд две тысячи слонов. Персы были два раза вовлечены в такое положение, в котором их мужество оказывалось бесполезным, а бегство было невозможно, и двойная победа гуннов была довершена при помощи военной хитрости. Гунны отпустили своего царственного пленника, после того как он был вынужден преклониться перед величием варварского монарха, а это унижение едва ли сделалось менее позорным оттого, что маги с иезуитским лукавством посоветовали Перозу обратить свое внимание в ту сторону, где встает солнце. Ослепленный гневом, преемник Кира позабыл и об опасностях войны, и о долге признательности; он возобновил нападение с упрямой яростью и поплатился за это потерей и армии, и жизни. Со смертью Пероза Персия сделалась жертвой внешних и внутренних врагов, и только по прошествии двенадцати лет внутренней неурядицы его сын Кавад, или Ковад, мог что-либо предпринять для удовлетворения своего честолюбия или жажды мщения.

Война с Персией. 502–505 годы. Грубая скупость Анастасия послужила поводом или предлогом для войны с римлянами. Гунны и арабы стали под знамя персов, а укрепления Армении и Месопотамии или находились в ту пору в развалинах, или еще не были докончены. Император поблагодарил губернатора и жителей Мартирополя за скорую сдачу города, который не был в состоянии обороняться с успехом, а сожжение Феодосиополя могло служить оправданием для образа действий его благоразумного соседа. Амида подверглась продолжительной и разрушительной осаде; Кавад потерял в течение трех месяцев пятьдесят тысяч человек, но эта потеря не вознаграждалась никакими надеждами на успех, а маги тщетно извлекали приятное предзнаменование из непристойного поведения женщин, которые, стоя на городском валу, показывали осаждающим самые сокровенные свои прелести. В конце концов персы взобрались среди ночной тишины на одну из самых доступных башен, которая охранялась лишь несколькими монахами, впавшими в усыпление от неумеренного употребления вина после какого-то церковного празднества. На рассвете были приставлены к стенам штурмовые лестницы; личное присутствие Кавада, его суровый повелительный тон и обнаженный меч принудили персов одолеть все препятствия,