к Москве направлениях — Курском и Воронежском[34]. Операции южнорусских белых армий в период с июля по ноябрь 1919 г. представляли собой попытку реализации стратегических задач, поставленных Главнокомандующим в приведенном документе. Это привело к двум встречным сражениям между ВСЮР и армиями Южного фронта.

Первое, рассматриваемое на страницах данной работы, завершилось победой белых, второе (в октябре — ноябре 1919 г.) — красных. Почему же южнорусские армии, сумевшие в августе 1919 г. нанести поражение превосходящим их численно красным, в конечном счете проиграли? Был ли изначально невыполним план, разработанный в штабе белых? Ответы на эти вопросы и призвана дать настоящая работа. Начать же следует с анализа «Московской» директивы, предоставив слово красным и белым военачальникам.

Как же они оценивали стратегический замысел генерала А. И. Деникина и какие альтернативные ему планы предлагали? Этот важнейший и, без преувеличения, роковой в истории Белого движения документ сразу же вызвал неоднозначное к себе отношение.

Сам генерал А. И. Деникин, размышляя в венгерской глуши[35] над причинами своих поражений, не обошел вниманием и «Московскую» директиву. Он признавал, что в дни неудач она осуждалась за чрезмерный оптимизм. Генерал и не отрицал того, что он охватил в летние месяцы 1919 г. не только его, но и, как хотелось ему верить, население и армии Юга России.

По мнению бывшего Главнокомандующего, его надежда на успех основывалась на реальной почве: никогда еще до тех пор советская власть не была в столь тяжелом положении и не испытывала большей тревоги[36].

Имел ли генерал основания для подобного вывода? Если принимать во внимание только военные аспекты противостояния сторон, то, безусловно, мы должны дать положительный ответ на этот вопрос.

К июлю 1919 г. красные потеряли донбасский уголь и украинский хлеб, важнейший транспортный узел на Волге — Царицын; под угрозой оказалась Астрахань, представлявшая собой большевистский форпост на Каспии.

Значительная часть дивизий Южного фронта в деморализованном состоянии откатывалась на север, некоторые из них были пропитаны духом партизанщины и негативным отношением к комиссарам[37]. Однако далеко не все белогвардейские военачальники согласились с важнейшим стратегическим решением своего Главнокомандующего.

Убежденным противником и последовательным критиком директивы стал генерал-лейтенант барон Петр Николаевич Врангель. Он прямо утверждал, что «Московская» директива являлась одновременно смертным приговором армиям Юга России. По словам барона, в данном документе все принципы стратегии предавались забвению. Выбор одного главного операционного направления, сосредоточение на нем основных сил, маневр — все это отсутствовало. Каждому корпусу просто указывался маршрут движения на Москву[38].

Подобное признание генерала П. Н. Врангеля опровергает утверждение Главнокомандующего о том, что директива осуждалась за чрезмерный оптимизм только в дни неудач белого оружия. Барона она повергла в шок сразу после ее озвучивания — в дни блестящих военных успехов добровольцев, донцов и кубанцев.

Что же предлагал летом 1919 г. сам генерал П. Н. Врангель? С его точки зрения, стремительное наступление Донской и Добровольческой армий ставило их в весьма опасное и уязвимое для ударов противника положение. Уже к июлю 1919 г. фронт южнорусских войск был чрезвычайно растянут, но резервов при этом катастрофически не хватало, тыл был неорганизован.

В этих условиях генерал П. Н. Врангель предложил Главнокомандующему временно закрепиться на сравнительно коротком и обеспеченном на флангах крупными водными преградами фронте Царицын — Екатеринослав. Барон считал необходимым выделить из Кавказской армии часть сил для действия в юго-восточном направлении против астраханской группировки красных, а на Харьковском направлении сосредоточить три-четыре конных корпуса.

Барон предлагал действовать этой конной группировкой (по сути — армией) на кратчайших к Москве направлениях, нанося удары в тыл большевистским войскам, а также организовывать тыл, укомплектовывать и разворачивать части, создавать резервы, строить в тылу укрепленные узлы сопротивления[39].

Более обстоятельно, в отличие от генерала А. И. Деникина, объясняет причину появления «Московской» директивы из-под пера бывшего главкома ВСЮР в своих мемуарах бывший начальник Военного управления Особого совещания[40] генерал-лейтенант Александр Сергеевич Лукомский. Он писал о понимании и генералом А. И. Деникиным, и его штабом непрочности своего положения.

Главнокомандующий принимал во внимание растянутость фронта, отсутствие резервов и крепкого тыла, но остановка войск, их перегруппировка могли дать большевикам передышку, возможность укрепить и стабилизировать фронт[41].

Иными словами, следуя логике генерала А. С. Лукомского, план барона П. Н. Врангеля был трудновыполнимым. В соответствии с ним потребовались бы перегруппировка войск, приостановка наступления (во всяком случае, замедление его темпов) и, как следствие, стабилизация Южного фронта красных.

Схожим с бароном П. Н. Врангелем, но значительно более жестким образом оценивал рассматриваемый нами стратегический документ Главнокомандующего военный корреспондент генерал-майор Владимир Николаевич фон Дрейер. Он обвинил генерала А. И. Деникина в необыкновенной самоуверенности и непонимании всех размеров гигантской работы, предпринятой красным командованием внутри России и в белом тылу.

Впрочем, рассуждения генерала В. Н. фон Дрейера необходимо рассматривать сквозь призму его недоброжелательного и, следовательно, пристрастного отношения к Главнокомандующему. Весной 1919 г. он прибыл в Екатеринодар, где ему было отказано в приеме в Добровольческую армию по подозрению в сношениях с немцами. Тогда генерал В. Н. фон Дрейер потребовал суда над собой и был оправдан. Однако генерал А. И. Деникин запретил ему вступать в Добровольческую армию.

Главнокомандующий, по мнению генерала В. Н. Дрейера, должен бы был принять во внимание значительное усиление сил красного Южного фронта после разгрома войск адмирала Александра Васильевича Колчака. С востока на юг большевики, с точки зрения фон Дрейера, были способны перебросить три-четыре армии.

На фоне грубейшими ошибками генерала А. И. Деникина являлись и отсутствие стратегических резервов, и растяжка фронта белых армий. Генерал В. Н. фон Дрейер называет «Московскую» директиву безграмотной в военном отношении. Он утверждает, что в этом документе преданы забвению все принципы стратегии и существеннейший из них — сосредоточение сил на одном главном направлении[42].

Известно, что пополнения на Южный фронт с востока действительно прибывали, но количество армий, сражавшихся против генерала А. И. Деникина, оставалось прежним, если не считать 12-й армию, вошедшую в состав Южного фронта только осенью 1919 г. Однако она была расположена не на востоке, а на западе — против польских войск. Поэтому, указывая на перспективы усиления Южного фронта посредством переброски трех-четырех армий с колчаковского фронта, генерал В. Н. фон Дрейер искажает реальную картину происходивших летом 1919 г. событий.

Однако заслуживает внимания обоснованная критика генералом В. Н. фон Дрейером Главнокомандующего за то, что масштабы поставленных им в директиве задач не соответствовали силам, бывшим в распоряжении белых. Что касается не лишенных иронии рассуждений данного автора о военном даровании генерала А. И. Деникина, то эта проблема выходит за рамки книги.

Единственное, на что в данном случае следует обратить внимание: генерал А. И. Деникин в ходе Русско-японской, Первой мировой войн, а также во время Кубанских походов 1918 г., несомненно, демонстрировал талант