офицера, способного решать сложные задачи тактического характера. Достаточно сказать, что благодаря грамотным и решительным действиям А. И. Деникина Добровольческая армия была спасена от разгрома и уничтожения в апреле 1919 г., после гибели под Екатеринодаром генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова.

«Московская» же директива представляла собой попытку решения масштабной стратегической задачи фронтового масштаба. Подобных операций Антон Иванович никогда ранее не осуществлял.

Нужно также отметить, что белые офицеры-фронтовики, в массе своей не вникая в стратегические тонкости директивы[43], с восторгом отреагировали на приказ наступать на Москву[44].

Разумеется, советские исследователи (прежде всего военные специалисты) не обошли вниманием стратегический план генерала А. И. Деникина. Это неудивительно. 1920-е гг. в большевистской России были ознаменованы жаркими дискуссиями в военно-научных кругах РККА между сторонниками стратегии «сокрушения» во главе с бывшим подпоручиком Михаилом Николаевичем Тухачевским и стратегии «измора», обоснованной и отстаиваемой выдающимся военным мыслителем, бывшим генерал-майором Александром Андреевичем Свечиным[45].

Именно таким образом происходил процесс формулирования основных положений военной доктрины Красной армии. В этой связи носившее наступательный характер стратегическое планирование белых вызвало интерес у красной военной элиты. Следует отметить, что немало советских исследователей Гражданской войны на Юге России были ее непосредственными участниками и имели военное академическое образование, полученное в дореволюционной России.

Бывший полковник Генштаба Императорской армии Николай Евгеньевич Какурин[46] отмечал два взгляда, царивших в Ставке Главнокомандующего ВСЮР, на стратегическую ситуацию и планы дальнейших действий в июне — июле 1919 г.

Первое мнение — перебросить из Кавказской армии на Харьковский фронт все, что только можно. По оценке Н. Е. Какурина, это могли бы быть три-четыре дивизии, наносящие главный удар на Москву[47].

Вторая точка зрения — удар из района Царицына по Саратову через Камышин — план генерала П. Н. Врангеля. Цель удара — соединение с армиями адмирала А. В. Колчака и совместное наступление на Москву с юго-востока и востока[48]. Советский военный историк называет предположение барона «правильным по существу… но запоздалым по времени»[49].

Красные нанесли уже сильный удар по восточным белым армиям, поэтому в принципе шансов у генерала А. И. Деникина соединиться с войсками Верховного правителя (Белой) России[50] практически не было. Сложно согласиться с утверждением Н. Е. Какурина о верности плана барона П. Н. Врангеля по существу. Заволжский театр менее, в отличие от центральных районов России, богат железнодорожными путями сообщения, а наступление на соединение с адмиралом А. В. Колчаком неизбежно оставляло бы в руках красных Украину, что создавало угрозу флангу и тылу южнорусских белых армий.

Однако, как выше было показано, стратегическая идея генерала П. Н. Врангеля в июле 1919 г. была иной и заключалась отнюдь не в наступлении главных сил ВСЮР на Саратов через Камышин. Барон находил Волжское направление приоритетным до взятия Царицына, что нашло отражение в его рапорте на имя Главнокомандующего в апреле 1919 г.[51] По взятии же города Врангель, как мы выше уже отметили, счел необходимым сосредоточить основные силы на Харьковском направлении.

Н. Е. Какурин считал план генерала А. И. Деникина верным, поскольку в условиях невозможности укрепления тыла белых перегруппировка войск могла бы дать большевикам возможность стабилизировать свой Южный фронт: наступление в надежде на счастливую случайность являлось единственным шансом южнорусских армий на успех.

В данном случае мнение советского исследователя совпадает с изложенной выше точкой зрения генерала А. С. Лукомского, писавшего о непрочности положения ВСЮР. Н. Е. Какурин упоминал еще о плане, предложенном командующим Донской армией генерал-лейтенантом Владимиром Ильичом Сидориным. Он предусматривал укрепление тыла белых, что, по мнению советского военного историка, было невозможно по, так сказать, классовым соображениям (Н. Е. Какурин, должно быть, полагал, что пролетариат Донбасса враждебно настроен по отношению к белым), с последующей перегруппировкой сил и ударом по армиям красных из района Харькова.

В данном случае представляется возможным предполагать, учитывая психологию казаков, тяготевших, по словам генерала А. И. Деникина, «к родным хатам»[52], что генерал В. И. Сидорин заботился не столько об укреплении тыла, сколько не желал переносить военные действия за пределы донских степей.

По-своему позиция командующего Донской армией была логична. Казаки не стремились сражаться дальше родных станиц. Это понятно — многие из них воевали уже пятый год и попросту устали. В большинстве своем донцов устроило бы равновесие сил: большевики правят в Центральной России и не вмешиваются в жизнь казачьих станиц.

Констатируя успехи ВСЮР в ходе летнего наступления 1919 г., Н. Е. Какурин писал: «Если этот образ действий (наступление в расчете на счастливую случайность. — Авт.) имел первоначальный успех, то зависел исключительно от внутреннего состояния советских армий, надломленных предшествующими неудачами»[53].

Утверждение бывшего полковника следует признать некорректным, так как оно содержит в себе отрицание военного мастерства белых, хотя логика автора напрямую свидетельствует об обратном — не сами же по себе были надломлены армии Южного фронта, это произошло под ударами добровольческих и казачьих войск.

В 1930 г. в СССР вышел третий том коллективного труда «Гражданская война (1918–1921)» (под ред. А. С. Бубнова, С. С. Каменева, М. Н. Тухачевского, Р. П. Эйдемана, П. П. Лебедева, А. И. Егорова[54]). Каким образом в данной работе оценивалась «Московская» директива? Авторы (составляли в тот период военную элиту РККА, непосредственно участвовавшую в борьбе с ВСЮР) отмечают чрезвычайно широкий размах плана генерала А. И. Деникина[55].

Однако они считали, что его выполнение неизбежно приводило к распылению в пространстве ударных кулаков Главнокомандующего[56]. По сути, критика наличия у генерала А. И. Деникина нескольких ударных группировок созвучна с упреками, брошенными в его адрес бароном П. Н. Врангелем и полковником В. Н. фон Дрейером, осуждавшими Главнокомандующего за отсутствие выбора главного операционного направления и сосредоточения на нем главной массы сил.

Наиболее глубокий анализ «Московской» директивы представлен в очерке бывшего полковника (с 1935 г. — советского маршала) Александра Ильича Егорова. Его мнение, пожалуй, представляет наибольшей интерес. Это неудивительно. Именно А. И. Егоров возглавил в октябре 1919 г. советский Южный фронт, под его командованием красные нанесли генералу А. И. Деникину решающие поражения.

Рассматривая «Московскую» директиву, советский военачальник задавался вопросами: имел ли право Главнокомандующий ВСЮР в начале июля 1919 г. ставить такие задачи своим армиям и не было ли здесь проявления не соответствующего действительной обстановке оптимизма?

Выбранное генералом А. И. Деникиным направление главного удара А. И. Егоров считает верным. Он наносился силами Добровольческой армии по кратчайшему к Москве направлению — по водоразделу между Доном и Днепром.

Наступлением вдоль Днепра белые обеспечивали себя от удара красных с запада. По мнению А. И. Егорова, в идее А. И. Деникина наносить удар на правом фланге Кавказской армией через Пензу и Н. Новгород нашло выражение его стремление соединиться в войсками Верховного правителя адмирала А. В. Колчака.

Наконец, Донская армия, окрыленная двумя «движущими наступление силами» и наступавшая в центре, через Елец и Рязань, в двух группах, должна была быть также увлечена общим наступательным порывом. Здесь-то, как обоснованно