дела благословил совершить тебе и какими неисповедимыми путями привел тебя из отдаленнейших окраин отечества на престол Московских Святителей. Память твою почтит Церковь, заслуги твои не забудет отечество, а верховный Мздовоздаятель, как пастырю, подвигом добрым подвизавшемуся, да воздаст тебе венец правды (2Тимоф. 4, 8). Мы молим Господа о упокоении твоей души; моли и ты Его, аще обрящеши дерзновение, да утверждает и расширяет Церковь Православную, которой ты так ревностно служил; да хранить от бед наше отечество, которое ты так горячо любил, и да умножает в стране нашей пастырей и граждан, подобных тебе».

Так оплакивал почившего митрополита Иннокентия, при погребении его 5 апреля 1879 года, наш маститый, знаменитый проповедник Слова Божьяго, Амвросий, архиепископ Харьковский и Ахтырский.

Мы, с своей стороны, свято почитая память почившего иерарха, глубоко счастливы тем, что имеем возможность собранные нами письма его к разным лицам выпустить в свет к столетней годовщине со дня его рождения. благодаря просвещенному вниманию графа Сергия Димитриевича Шереметева, предложившего издать их на его иждивение, в память духовного союза, соединявшего его родителей и его родных с Московским Святителем.

Иван Барсуков. С.-Петербург. 2 Апреля. 1897 г.

Иннокентия Митрополита Московского и Коломенского

Письма. Том I. 1828–1855

Письмо 1

Преосвященнейший Владыко

Милостивейший Архипастырь[2]

От природы и от воспитания моего я, будучи весьма далек всякого суеверия, а паче — вымысла ложных чудес, и впрочем не желая таить от Вашего Высокопреосвященства, яко милостивого архипастыря моего, ничего, даже самых слабостей моих, — к сведению Вашего Преосвященства честь имею донести о следующего, случая, не так как невозможному — ибо сила благодати Божией не оскудела и не оскудеет, — но в нынешние времена редчайшем или, по крайней мере, неслыханном. В бытность мою сего 1828 года в апреле на острове Акукне и прилежащих ему трех островах, узнал я чрез толмача Ивана Панькова, что житель острова Акуна, селения Речешнего, лежащего на северо-восточной стороне оного, в расстоянии от главного селения в верстах 10-ти, тоен Иван Смиренников, старик лет более 60, от всех здешних и многих других жителей почитается шаманом, или по крайней мере не простым, потому: 1-е. Артельновского селения тоёна, Федора Жарова, жена 1825 года в октябре попала на клепцу (ловушку, делаемую для промысла лисиц) ногою, так что не было средств излечить ее, и она уже была при смерти, Поелику удар был в коленную чашку всеми тремя железными зубцами, длиною до 2-х вершков. Родственники ее тайно попросили означенного старика Смиренникова о исцелении ее, и он, подумавши, сказал, что утром будет здорова; и действительно, к удивлению всех, она поутру встала и пошла, не чувствуя никакой боли и даже поныне. 2-е. Зимою того же 1825 г., жители здешние имели величайшую нужду в пище, и некоторые из них попросили старика Смиренникова, чтоб он дал кита (это их слова), и он обещался попросить; и спустя весьма немного времени сказывает всем жителям, чтобы они все пошли в означенное им место за китом: и действительно, пришедши, нашли целого свежего кита, в том самом месте, где он сказывал. 3-е. В прошедшую осень я намерен был побывать на Акуне, но бывшая здесь из России казенные суда помешали, и тогда, когда меня все ожидали, потому наипаче, что поехали за мною с Акуна. Он же смело утверждали, что я не буду осенью, а буду на весну. И действительно, ветры удержали меня, и время сделалось уже позднее, а потому я оставил намерение свое до весны. Есть и еще таковые случаи, доказывающее его необыкновенное ведение и силу, но я умалчиваю об оных. Таковые повествования, утверждаемый достоверными свидетелями, убедили меня лично спросить старика Смиренникова: почему он узнает будущее и чем излечает? — Он, поблагодарив меня за то, что я хочу спросить его о сем, рассказал мне следующее. Вскоре по крещении его иеромонахом Макарием, явился ему прежде один, а потом и два духа, невидимые никем другим, в образе человеков, белых лицем, в одеяниях белых и, до описанию его, подобных стихарям, обложенных розовыми лентами, и сказали ему, что они посланы от Бога наставлять, научать и хранить его. И в продолжение почти 30 лет они, почти каждодневно, являлись ему днем, или в вечеру, но не ночью, и, являясь, 1-е, наставляли и научали его всей христианской Богословии и таинствам веры; я не нахожу за нужное здесь говорить, потому что оно есть учение веры христианской. 2-е, подавали ему самому и, по прошению его, другим, впрочем весьма редко, помощь в болезнях и крайнем недостатки пищи. Но в рассуждении помощи другим, они всегда отзывались на прощение его тем, что мы спросим у Бога, и если благо водит Он то исполним, 3-е, иногда сказывали ему происходящее в других местах и, весьма редко, будущее; но всегда с тем, если то угодно Богу открыть, и уверяли, что они не своею силою все то делают, но силою Бога Всемогущего. И хотя их учение есть учение Православной церкви, но я, зная, что и бесы веруют и трепещут, усомнился, не хитрая ли и тончайшая это сеть искони лукавого? и спросил его: как они учат молиться, себе или Богу, и как жить с другими? Он отвечал, что они учат молиться не себе но Творцу всяческих, и молиться духом и сердцем, и иногда молились с ним весьма долго; и учат исполнять, словом, все чистые христианские добродетели, (кои он подробно мне рассказал), а более всего советуют наблюдать верность и чистоту, как в супружестве, так и вне супружества (и это, может быть, потому что здешние жители более всего склонны к сему); сверх того, учили его и другим внешним добродетелям и обрядам, как-то: как изображать крест на теле, не начинать никакого дела, не благословясь, не есть рано поутру, не жить вместе многим семействам, не есть вскоре убитой рыбы и зверя еще теплого; а некоторых птиц и животно-растений морских совсем не употреблять в пищу и проч.

После сего спросил я его: являлись ли ему они ныне, после исповеди и причастия, и велели ли слушать меня? — Он отвечал, что являлись, как после исповеди, так и после причастия, и говорили, чтоб он никому не сказывал исповеданных грехов своих и чтоб, после причастия вскоре, не ел жирного, и чтоб слушал учения моего, но не слушал промышленных, т. е. Русских, здесь живущих; и даже сегодня на пути явились ему и сказали, для чего я