глубже. Здесь, правда, такая обманка не сработала бы, чувство направления было прекрасно развито. Да и зарыли его не слишком глубоко, будто не рассчитывали, что тот сможет вернуться в мир живых.

– Упоко, кхх, твою мать! – вместо слов и воздуха изо рта посыпалась земля, кладбищенская пыль забивала лёгкие.

Сколько он провёл в скрюченном положении, откашливая комья из дыхалки, инквизитор бы не сказал. Да и называть себя инквизитором следовало бы прекратить, мало ли. В службе дознавателей у него на родине имелись умельцы читать чужие мысли, вдруг и тут кто-то есть. Да и инквизиторской силы в этих краях точно нет, раз он не ощущает Присутствия, хотя вселение в чужое тело может забивать ощущения. В книгах о таком не писали.

Как не писали и о том, что делать, когда тело не слушается, путаясь в собственных конечностях, как в верёвочках детской игрушки. И лекций на эту тему не читали. Даже у старших товарищей такого опыта не было. А одержимые… ну, скажем так: сами они после подселенца как правило слюни пускали, а подселенцы ощущениями не делились. Да и опыта такого у них было достаточно, чтобы не испытывать проблем с координацией.

Кое-как удалось ощупать собственное лицо, черты которого будто менялись под руками. Кости и хрящи щёлкали, перестраивая внешность. “У некромантов нет своего лица”, всплыло где-то на задворках. Потом, об этом он подумает потом. Пальцы доползли до лба, в середине которого ощущалось нечто вроде шляпки гвоздя. С тяжёлым вздохом, он потянул это “нечто”, действительно оказавшееся длинным гвоздём-колышком, удивительно безболезненно выскользнувшим из глубокой раны в голове.

– Мозги?

Короткая вспышка боли настигла не сразу, проникая во все закоулки тела, заставляя замереть, пережидая. Что-то подсказывало, что обычный человек, даже самый выносливый, от такого загнулся бы, но у колдунов всегда всё было не как у людей. Зато после этого как будто бы выправилась координация, по крайней мере, он смог встать на ноги и осмотреться, пусть и слегка пошатываясь.

Самый натуральный некрополь, на сколько хватает глаз – сплошные надгробные плиты, покрытые чужеродными символами, от которых мурашки по коже. Ему нужно выбраться отсюда раньше, чем они высосут из него силы, лишив даже шанса на новую жизнь. Кто ж мог знать, что не все кладбища – места силы для некромантов.

Правда, Алексей позволил себе одну слабость – или это сделал тот, кто занимал тело до него? – и обернулся на надгробие, из-под которого выбрался. Видимо, думал, что увидит там своё имя. Но камень был пуст, идеально отполирован и пуст. Даже тут его лишили имени личного и родового.

– И ведь ни их, ни тебя осуждать не получается. Зиланделиксиец, значит? Будешь Ликсом. Мы оба будем Ликсом, надо привыкать.

*

За ворота он вывалился, ощутим разницу сразу же, настолько отличалась обстановка кладбища и просто мёртвой планеты. Чумной инквизитор рухнул на землю, рассматривая бесконечное небо, казавшееся невероятно далёким. На пробу, больше убеждаясь, что избавился от всей земли в лёгких, чем действительно в этом нуждаясь, медленно втянул воздух и также медленно выдохнул, не выпуская ни облачка пара, настолько холодным было собственное тело. Ошмётки чужой памяти подсказывали, что скоро, когда он отъестся и восстановится, он перестанет напоминать не слишком свежий труп, успешнее сливаясь с настоящими, живыми людьми, но кто угодно, мало-мальски чувствительный к магии, поймёт, что с ним что-то не так.

Зато звёзд было столько, сколько он в жизни своей не видел, даже когда ловил магов-нарушителей где-то за полярным кругом. Бывший инквизитор поднял костлявую руку, рассматривая белеющие на фоне обжигающе-ярких звёзд пальцы, будто сжимающиеся в попытке ухватить хоть одну искру из множества. Хорошо, красиво. Душа даже радуется.

Хриплый, кашляющий смех вырвался наружу. Вот раньше он сомневался, что имеет душу, про колдунов говорили же, что те и свои закладывают, и потомков своих. Зато после такого переселения можно быть уверенным, что душа у него всё же есть.

– …душу усопшего, – начал было Ликс, но текущая в густой, практически кисельной крови сила воспротивилась. – Понял, не упокой, так не упокой.

Но наличие хотя бы такой реакции радовало, значит есть шанс, что его занесло просто куда-то очень далеко, а не в другой мир. О множестве похожих друг на друга миров в империи знали. Одна беда, их мир, или, как говорили соседи “уровень”, был жёстко блокирован, любые выходы им законопачивали, считая угрозой для местного населения. Он причин для такого, как и другие инквизиторы, никогда не видел. Впрочем, там управляли маги, те же колдуны, и выкорчевыванию этой заразы даже неодарённое население активно сопротивлялось. Только на Рев пару столетий назад удалось отправить группу, но связи с ними не было очень давно. Видимо, местные-таки от них избавились.

Где-то рядом сухо клацнуло, будто кто-то щёлкнул всем позвоночником разом, разминая затёкшую спину. Некромант – Алексей, тьфу, Ликс, конечно же он Ликс, усилием воли заставлял себя думать, что теперь он именно это – повернул голову. Стараясь не представлять отвешивающего ему звучную затрещину наставника, он откатился в сторону с единственным вопросом:

– Что за ебанина?

Сплюнул, мысленно сам себе отвесил затрещину, пообещав, что не будет слишком распускать длинный язык и дурную привычку сквернословить, но в данный момент мат считал абсолютно оправданным. И дело даже не в том, что он выкопал сам себя из могилы. Перед ним стоял скелет, кажется, принадлежавший раньше собаке, и приветственно вилял хвостом. Именно хвост и издавал тот самый щёлкающий звук, привлёкший внимание воскресшего.

Зверь на неласковое приветствие совершенно не обиделся, подходя ближе и тычась голой черепушкой в бок некроманта. Всё ещё находящийся в весьма смешанных чувствах, он машинально поднял руку, пытаясь понять, как гладить это существо. И почесал череп где-то над глазницами, надеясь, что глаз у него не дёргается, а неприятного вида тварь не вцепится ему в руку.

Псина ещё активнее затрещала косточками хвоста, укладываясь рядом с единственной живой душой в округе и довольно скребя лапой по высохшей земле. Некромант-инквизитор со смирением наблюдал, как существо притирается к его боку.

– Вот если бы от тебя тепло шло, было бы куда приятнее. Или шкура тебя какая-нибудь покрывала бы. А так – сплошные кости.

Животное что-то клацнуло, стукнув крепкими зубами, но так и осталось лежать рядом. Выбрало себе нового хозяина, видимо. Что ж, может есть смысл не прогонять его хотя бы сейчас, мало ли, что тут ещё водится, а так хоть какие-то компания и охрана. Интересно, а