– Его Величество сообщил мне, что ты оказал ему в прошлом году некие выдающиеся услуги. Он премного благодарен, – сказал хозяин дома.

Не успел он договорить, как на столе перед нами, словно по волшебству, появились яства. Меня всегда изумляло, что в какой бы час я ни заглянул к посланнику, я всегда попадал в обеденное время. Римляне педантично соблюдают время трапез, но Лисий не таков. Даже если ты наносишь ему импровизированный визит вежливости, у него всегда наготове не только обычные фрукты и оливки, но и свежевыпеченный хлеб, все еще горячий, из печи, и целый жареный петух с до сих пор хрустящей корочкой.

За едой мы разговаривали о всяких незначительных делах. Я осведомился о здоровье последнего сына Птолемея – когда я покинул Александрию, он только что выпрыгнул из материнского живота, а Лисий расспросил насчет моего пребывания на Родосе, надеясь, что я выполнял там некую секретную миссию. Увы, то была всего лишь одна из моих неофициальных ссылок.

– Политическая ситуация в Риме слегка озадачивает меня, – признался я, когда раб налил нам сладкое десертное вино. – Я был долго отрезан от дома, а мои друзья ни о чем не рассказывают.

– Вряд ли стоит удивляться, – заметил Лисий. – Того, что случилось за последние месяцы, еще никогда не бывало. Консульство Цезаря было самым продуктивным из всех.

– Большинство консулов просто просиживают свой срок, надеясь, что потом получат в управление богатую провинцию, – сказал я.

– Именно. Но не Цезарь! Он почти немедленно заставил принять закон о выплате долгов ветеранам Помпея. А потом сбавил треть стоимости контрактов друзьям Красса, сборщикам податей в Азии[5].

Я пожал плечами.

– Долги предвыборной кампании. Эти трое близки, как мои незамужние тетушки. Цезарь никогда не стал бы консулом без помощи тех двоих.

– Вполне возможно. Конечно, делу помогает то, что Гай Юлий ведет себя так, будто он – единственный консул.

– Как же такое вышло? – спросил я. – Разумеется, у Бибула силы воли не больше, чем у медузы, но не может быть, чтобы он даже не попытался взять верх над своим коллегой.

– Он и вправду сделал такую попытку. – Лисий раскинул руки в жесте, который у египтян означает «напрасно». – Но его прогнали с Форума, открыто угрожая насилием. Тогда он укрылся в своем доме и оттуда объявил, что наблюдает за знамениями.

Услышав это, я от души рассмеялся.

– Такое уже и раньше пытались проделать!

Согласно древнему закону, когда авгур ожидает благоприятного знамения, все общественные дела следует приостановить. То был обычный коварный способ оттянуть принятие законопроекта, но это редко длилось дольше дня-другого, и уж точно не весь срок консульства.

– Цезарь проигнорировал его и продолжал действовать в одиночку, – стал рассказывать дальше мой собеседник. – Ты заметил, что теперь уже все отбросили «Гай» и «Юлий» и говорят о нем только как о Цезаре? Некоторых это беспокоит.

– И должно беспокоить, – ответил я. – Лишь царей и рабов зовут одним-единственным именем. А я почему-то не могу представить, чтобы Цезарь воображал себя рабом.

– Совершенно верно. С огромной любезностью Цезарь также уговорил Сенат утвердить его величество в качестве царя Египта и друга и союзника римского народа.

Лисий источал довольство.

Я воздержался от вопроса, какую взятку предложил за это Птолемей, зная, что она должна была быть безмерной. Но, сколько бы он ни заплатил, дело того стоило. Отныне ни один чужестранец не мог вторгнуться в Египет, не вступив в войну с Римом, и ни один узурпатор не мог покончить с Птолемеем, не дав Риму повода аннексировать Египет. Я вернулся к предыдущей теме разговора.

– Ты сказал, что Бибула силой изгнали с Форума. В этом, часом, не был замешан Клодий?

– А кто же еще? Его чернь поддерживает Цезаря и народную партию.

– А что насчет Милона?

– Они ссорятся, но в данный момент Клодий берет верх. Милон – союзник Цицерона, а Цицерон, наверное, сейчас уже пакует свои пожитки. Когда Клодий получит пост трибуна, он позаботится о том, чтобы первым делом отправить Цицерона в изгнание, использовав в качестве повода казнь заговорщиков Катилины.

– Казнь была необходима, – неловко сказал я.

Мне самому не нравилась затея с казнями, но в кои-то веки мы с Катоном согласились друг с другом: было бы безумием применять конституционную защиту к людям, которые как раз и занимались тем, чтобы с помощью насилия ниспровергнуть конституцию.

– Нет необходимости меня убеждать, – сказал Лисий. – Казни – только предлог. Цицерон боролся против перехода Клодия в плебеи, призвав на помощь все свое юридическое и политическое искусство, а этого искусства у него немало. И Клодий ничего не забыл.

Он отхлебнул вина и отставил чашу в сторону.

– Но срок полномочий Цезаря подходит к концу. Его манят события в Галлии.

– Я был там с посольством вместе с Кретием как раз перед тем, как мы отправились выполнять миссию в Александрии. Тамошним людям мы очень не по нутру.

– Они – темные варвары. Союзники изменяют Риму и присоединяются к тем, кто сопротивляется экспансии римлян на свободную галльскую территорию.

– Не могу их за это винить. Я имею в виду тех из них, кто свободен. Иногда мы слишком бесцеремонно хозяйничаем на территории других народов. Но у союзников нет причин нас покидать.

– Однако появился новый фактор. – Лисий тянул время просто потому, что ему нравилось заставлять меня настаивать на деталях.

– Новый фактор? Не вторжение ли с того острова на севере… Британия, или как он там называется?

– О нет! Восточные галлы уже несколько лет сражаются друг с другом.

– Это я знаю. Одну группировку возглавляют эдуи, а вторую, кажется, арверны. Ситуация меняется так быстро, что трудно за ней уследить.

– Обстановка осталась прежней. Как бы то ни было, пришла весть, что арверны проигрывают, и поэтому они, глупцы, решили, что им нужны, ну… союзники.

Я чуть не выронил чашу.

– Храни нас Юпитер! Ты имеешь в виду, что германцы снова перешли Рейн?

– Похоже на то. Пока только в качестве наемников, но у них есть новый и явно амбициозный царь Ариовист. Последнее, что я слышал, – это что царь все еще к востоку от Рейна, но мои источники говорят, что на западном берегу может быть уже больше ста тысяч германских воинов, а германцы давным-давно жаждут богатых земель Галлии.

Я застонал. Чужестранцы, как правило, делятся на три сорта. Есть забавные, вроде египтян и сирийцев. Есть и забавные, и жуткие, как галлы. А еще есть германцы – откровенно ужасающие.

– Уж конечно, Сенат не посылает Цезаря в Галлию с наказом выгнать оттуда германцев? – спросил я.