– Поехали быстрее, – сказала она мне ворчливо, как будто это я ее задерживала.

* * *

И мы поехали на старой «буханке» в лес. За рулем сидел крупный молчаливый парень в грязной куртке и в шапке до бровей. Старая шаманка со мной не разговаривала. А я стала предаваться размышлениям на тему «вот тут меня и закопают». И это вполне понятно в свете того, что мы давно выехали из Иркутска и двигались между двух сплошных стен леса в непонятном мне направлении.

Это потом Баба Маша мне скажет, что с желающими тайных шаманских практик до самого ритуала никто практически не общается. Человек почему-то возжелал войти в мир духов, может быть, он сам злой дух или дурной вестник. Короче говоря, до ритуала человека как бы нет. Это касается только тех, кто просит не решения проблемы, а «научи меня как». Это, кстати, очень перекликается с темой «снижения собственной важности» у учеников в толтекских традициях.

Но на тот момент, когда мы доехали до конца нормальной дороги, взяли свои вещи (хорошо, что у меня был только не очень большой рюкзак) и двинулись вглубь леса, я была изрядно напугана. Помогало только ощущение, что я так хочу этого знания, что готова довериться даже этой странной ситуации.

Шли мы по лесу уже около часа. Совершенно без дороги. Постепенно я начала замечать небольшие цветные лоскуты на деревьях, которые отмечали путь.

Как потом оказалось, это был первый важный урок для меня:

Относись к живому пространству с уважением. Этот лес, как и Внутренний Лес шаманских путешествий, не то место, где стоит проявлять самонадеянность. Уходя вглубь, помни о том, что тебе нужно будет вернуться. И реши, как ты это будешь делать.

Ведь шаман сам идет в путешествие и открывает путь для другого человека. Он должен осознавать эту двойную ответственность.

Практики живой природы

Мы вышли на поляну. Это было весьма примечательное место. Среди высоких древних кедровых сосен стоял круглый дом – нечто среднее между типи, юртой и большой армейской палаткой. Это сооружение из брезента окружал частокол из срубленных молодых сосен, причем на некоторые колья были надеты черепа животных.

Лесные тени создавали причудливую игру вокруг, место казалось живым и мне лично – весьма зловещим.

* * *

Вот еще один наглядный урок:

В реальности, как и в путешествиях, многое зависит от настроения наблюдателя. Правильное или «безупречное» настроение, как говорят в толтекской традиции, дает максимально правдивую картину, в которой легче всего взаимодействовать с реальностью. Стоит отдать бразды правления эмоциям, как самые сильные из них – страх, гнев, эйфория – окрасят собой ситуацию. И не дадут принять верное решение.

В шаманских путешествиях мы часто встречаемся с настолько странными вещами/существами/объектами, что, если мы не умеем отбрасывать эмоции, нас «голыми руками» можно брать и уводить от намерения.

Между тем наш шофер коротко попрощался с бабой Машей и захрустел ветками в обратном направлении. Я успела краем внимания уловить, что вроде бы он вернется за нами через два дня, с утра. Ну хорошо, значит, «есть с потрохами» меня пока никто не собирается…

Баба Маша уселась около круглого домика – так, что ей в глаза светил лучик солнышка, пробивающийся через ветки.

И, кажется, заснула. Я уже поняла, что добиваться от нее какого-то действия бесполезно. И просто села рядом.

Прошло, наверное, полчаса – телефон у меня уже сел. Через дрему я услышала ворчливый голос:

– Чего сидим-то? Нам надо дрова до ночи приготовить и воду принести для обряда!

Ну, надо так надо. Кажется, я уже начала привыкать к такой манере общения.

Баба Маша начала активную деятельность. Внутри круглого домика, кроме пространства для ритуалов в центре, печки, двух лежанок со шкурами, нашелся еще стеллаж с ведрами, посудой и прочими нужными для жизни в лесу вещами.

Недалеко, оказывается, тек чудесный ручей с кристально чистой водой. Дорога от него до домика тоже была отмечена цветными тряпочками на деревьях.

Дрова оказались нарубленными и сложенными с противоположной от входа в дом стороны. Баба Маня показала, как сделать перед домом крест из четырех костров и сложить поленья шалашиком для каждого.

* * *

Пока я возилась с лего из дров и веток, баба Маня порезала хлеб, огурцы и достала сметану. Строго зыркнула на меня:

– Ешь, но не очень много, больше сегодня есть нельзя. И иди спать, а то ночь не осилишь!

Я, в общем, была не против. Эмоции, воздух, вихрь новых впечатлений и домашняя сметана сделали свое дело: я зашла в домик, залезла под теплую, пахнущую сыростью шкуру и вырубилась…

Проснулась я от треска веток в костре. Пахло дымом. Сон был такой глубокий, что я даже не сразу поняла, где вообще нахожусь.

Выйдя из круглого дома, я нашла бабу Маню сильно изменившейся.

Пока я спала – стемнело. На улице рядом друг с другом горели четыре костра, образуя светящийся крест. А неподалеку от них стояла старая шаманка. Седые волосы заплетены в несколько кос, в ушах тяжелые серьги. Взгляд черных глаз прямой и оценивающий. Длинная юбка, фартук, пояс с диковинными подвесками. На земле, чуть в отдалении, лежал бубен и колотушка к нему.

– Что-то будет сейчас… – подумала я. И, как бы отвечая на мои мысли, баба Маша начала говорить торжественным голосом.

Слог был вычурным, намерено пафосным и серьезным: готова ли я к испытаниям? понимаю ли, что могу не вернуться? осознаю ли, что после обряда моя жизнь и видение мира никогда не будут прежними…

Я, конечно, не собиралась отступать, но ощущение надвигающейся беды все-таки поймала. И настроение стало предельно сосредоточенным. Дальше я помню все немного размыто.

Сознание раздвоилось, превращая действительность в тень самой себя.

Вроде вот я стою между четырех костров, слушаю бубен и чувствую голой кожей, как холодный ветер и сила земли ползут по моим ногам… И вроде старая шаманка уже вылила на меня ведро ледяной воды… Кажется, я уже чувствую дым трав… и вкус горьких лесных трав с ключевой водой…

А вот вроде я полусижу-полулежу на шкурах в домике, слушаю пение и бубен… и стараюсь что-то тоже петь и повторять… а вот мое сознание парит над нами и ощущает свою божественную природу… а вот приходит дикий страх, что я не смогу вернуться… а вот шаманка поет для меня тихо и протяжно, и я снова узнаю себя в этом напеве и держусь за него, как за нить… рядом стоят тени… это мои предки или сущности далекого мира. Или я сама в прошлом, или все сразу…

И вот приходят ответы на мои вопросы, с которыми приехала… и приходит ощущение полной шелухи этих вопросов… а еще – дурнота и отчаяние… и приходит крик… и приходит радость творения мира… и приходит боль от понимания, что уже невозможно изменить многое… и приходит радость от красоты рисунка жизни, ее целостности, ее совершенства, ее…