горящих уличных фонарей отчетливее вырисовался его красивый профиль, а сам, хоть и искоса, с веселым любопытством разглядывал невесть откуда возникшую даму. Букварев уныло поморщился от собственной неловкости, нерасторопности и позавидовал шикарно одетому и такому снисходительно-бравому в этот момент другу, всегда умеющему мгновенно найти нужный, единственно подходящий тон в разговоре с любым — знакомым, незнакомым ли, начальником или подчиненным, человеком в радости ли, в печали. Букварев глянул на незнакомку, одетую подчеркнуто претенциозно в туго облегающие заграничные джинсы, в какую-то многоцветную нейлоновую куртку с десятком молний, обутую в платформы на вид пудовой тяжести (все это на ней поблескивало и шуршало), и вовсе застеснялся своего замызганного пыльника и литых резиновых сапог.

Лица ее он толком не разглядел, но и без того было видно, что женщина спешила. Не прошло и минуты, а она успела уже и поахать, и раза три глянуть на свои часики, и побранить таксопарк. Букварев подумал, что вежливый мужчина должен бы сказать ей что-то сочувственное, подбодрить, но робел, то поворачиваясь к ней лицом, потому что стоять спиной ему было вовсе невмоготу от сознания собственной невежливости, то становясь вполоборота, переминаясь с ноги на ногу, и совсем не кстати чувствовал противную теплоту отсыревших портянок. Губин тоже помалкивал необычно долго, что было не в его манерах. Зато он откровенно разглядывал даму и улыбался.

В полумраке женщина выглядела ни молодой ни старой, ни полной ни сухощавой. И непонятно было, ведет ли она себя естественно-нервно, не заботясь о впечатлении, которое производит на мужчин, то ли вся ее встревоженность наиграна, чтобы обратили на нее внимание и прониклись участием. Букварев склонился к мнению, что притворяться ей не к чему.

— О-паз-ды-ваю, — по слогам, капризно, как ребенок, произнесла женщина и тотчас продолжила уже по-деловому. — Вы, конечно, имеете право уехать первыми. Но вас двое, в машину могу поместиться и я, если вы не против, и если нам не в разные стороны. Уж выручите меня! — Она плаксиво скривила рот и умоляюще улыбнулась Губину.

— А вам куда? — с ухмылкой, но вполне тактичным тоном осведомился Губин.

— В Дом культуры строителей, — тотчас отозвалась она и нетерпеливо притопнула.

— Нам по пути. Наша машина сейчас подойдет, — сказал Букварев, и женщина только теперь удостоила его пристального взгляда.

Букварев работал начальником ведущего отдела крупного проектного института и поэтому имел право вызывать служебную машину в любое время суток. Он ее и вызвал с телефона-автомата сразу же, как только вышел с Губиным на улицу. Но машины не было непривычно долго. Букварев мучился в сырой одежде и про себя ругал своих коллег, которым, видимо, тоже не ко времени вздумалось воспользоваться казенной «Волгой».

Губин же чувствовал себя превосходно. Он развлекал неожиданную попутчицу, которая оказалась и словоохотливой и смешливой, разговорами с некими недосказанностями, не забывал изящно держать голову и руку с сигаретой, красиво курить. Букварев слышал, что они уже успели немало порассказать друг другу, и удивлялся, что Губин почти не врет. Женщина уже назвалась Аркадией Аркадьевной, а Губин — Гошей. И теперь Аркадия Аркадьевна докапывалась до подробностей их поездки за грибами, делилась мечтами тоже выбраться на выходной в лес, хотя бы разок за всю осень, но, оказывается, ехать ей не на чем, не с кем и некогда, потому что она работает воспитателем в общежитии молодых строителей и ужасно занята.

— Беспорядков, я слышал, много в таких общежитиях. С нынешней молодежью… Как вы управляетесь? — сочувственно (Букварев-то знал, что притворно) рассуждал Губин.

— И не говорите, а то совсем расстроюсь, — громко жаловалась Аркадия Аркадьевна, и начинавший злиться Букварев мысленно окрестил ее Аркой.

— А зайти к вам можно, чтобы своими глазами?.. — казалось бы, вовсе необидно задал Губин довольно наглый вопрос.

— Не всем… Но приличным людям — почему же?.. К нам ходят, хотя вахтерши — старухи злющие и доносчицы, — просто ответила Арка. — А вы откуда, из какого учреждения? Может, нам воспитательное мероприятие поможете провести? Нам мало кто помогает.

— Мы из военведа, — неожиданно для себя, но вполне серьезно брякнул Букварев и только, сказавши это, сообразил, что хочет отделаться от Арки.

— Да. Хотя товарищу и не следовало бы… — тотчас подхватил Губин, прозрачно намекая, что им о причастности к военным делам распространяться не рекомендуется, и что Букварев хватил через край. Арка оглядела Губина с ног до головы и, видимо, поверила. Высокий и подтянутый Губин и в самом деле смахивал на кадрового офицера, надевшего в воскресный вечер гражданский костюм. Букварев перед ним проигрывал, но не так уж много. Хотя он заметно уступал другу в росте, но сбит был ладно и крепко. В студенческие годы Букварев азартно занимался борьбой и штангой, свободно распоряжался своим телом на гимнастических снарядах, и до сих пор еще был легок на ногу и не огрузнел.

Друзья немного помолчали, как бы подчеркивая, что говорить о своей службе они больше не намерены, что и так сказали лишнее. Но Арка уже утверждала, что она очень ценит военных, — они обычно хорошо воспитаны, — и вроде бы мельком видела их обоих в местном Доме офицеров, где она иногда бывает по вечерам. Они якобы были в военной форме, и сейчас она узнает их с трудом.

— А мы — соседи. Я живу совсем близко от вашего общежития, — шел в наступление Губин и не ошибся, потому что Арка тут же назвала адрес, и оказалось, что это действительно почти рядом с домом Губина.

— А вам можно позвонить? — не унимался Губин, улыбаясь все смелее и изысканнее.

— У вас есть как записать? — деловито поддержала его Арка.

Губин с готовностью достал записную книжку, и Арка вписала в нее номер телефона.

«Умеет», — мысленно усмехнулся Букварев. Он хотел представить себе, как бы вел себя на месте Губина, если бы поставил перед собой такую же цель, но не успел: перед ними, кокетливо присев на задний мост, остановилась шоколадная «Волга».

До Дома культуры строителей ехали не больше пяти минут, но и за этот срок Арка еще больше надоела и запомнилась Буквареву.

— А вы по какому делу, если не секрет, так поздно спешите в очаг культуры? Мероприятие?