– Какие именно?

Странный народ эти сенегальцы. Возомнили, что иностранцы приезжают к ним со списками исторических памятников, которые намереваются посетить. На самом деле подавляющая масса туристов понятия не имеет, чем станет заниматься в Дакаре. Нолин это знал, но он предпочел уклончивый ответ:

– Людей, природу. Флору и фауну.

– Флору? – переспросил чиновник.

Возможно, он решил, что речь идет о какой-то пышной красотке, поэтому Нолин поспешил заверить его в невинности своих намерений.

– Ну да, – подтвердил он, показывая руками нечто неопределенное. – Цветы, деревья. – Тут Нолин растопырил пальцы для наглядности. Получилось похоже на куст, но не очень. – Растения, – обобщил он, подобрав нужное слово.

– Мне отлично известно, что такое флора, – отрезал чиновник за стойкой. – А известно ли вам, что такое баобаб?

В интонации угадывался какой-то подвох.

– Дерево, – ответил насторожившийся Нолин.

– Дерево, гм!

– Да, месье. Большое, толстое дерево.

Нолину представился почему-то не баобаб, а дуб, обвитый цепями. С обязательным котом, идущим по кругу. Правда, кот был черным, под стать местному населению, а его репертуар состоял из сенегальских песен и сказок.

Воображение чиновника оказалось не столь богатым.

– Нет, месье, – торжественно заявил он. – Баобаб не дерево. Вернее, не просто дерево. Это главное дерево на земле. Наш национальный символ.

Нолину стало обидно за российский дуб.

– Я слышал, – сказал он, – что вы употребляете в пищу этот ваш символ.

Глаза чиновника округлились и увеличились до размеров шариков для пинг-понга.

– Мы, – с нажимом произнес он, – мы употребляем, верно. А вот туристам запрещается каким-либо образом вредить баобабам и даже взбираться на них. Поэтому считаю своим долгом предупредить. За порчу дерева можно угодить в тюрьму. – Чиновник многозначительно скрестил пальцы. – Помните об этом, месье.

– Уж не думаете ли вы, что я приехал сюда выкорчевывать баобабы? – буркнул Нолин.

– Достаточно будет сломать ветку.

– Обещаю не делать этого. Не трону даже листика на ваших священных деревьях. Я могу быть свободен?

– Да, месье.

По выражению лица чиновника было заметно, что он предпочел бы ответить отрицательно или хотя бы присовокупить к своему «да» что-нибудь вроде «увы» или «к сожалению».

Прежде чем отойти от стойки, Нолин наградил его лучезарной улыбкой. На то имелись причины. Не ведая о том, настырный таможенник сослужил Нолину хорошую службу. Если случится так, что придется доказывать законность пересечения границы, то затянувшаяся беседа о табачных изделиях и баобабах будет легко восстановлена в письменном виде в качестве свидетельских показаний. К тому же в глазах окружающих Нолин проявил себя легкомысленным болтуном и повесой, что должно было создать ему соответствующий имидж.

Если, конечно, за ним не наблюдали люди, которые знали о Нолине гораздо больше, чем таможенники и пассажиры. Полной уверенности в этом не было. Как обычно.

Выкатив чемодан на улицу, Нолин подивился обилию цветов, неправдоподобно ярких в электрическом свете. Они казались искусственными и такими же неживыми, как мрамор, пластик, стекло, металл и, разумеется, бетон, без которого немыслима современная архитектура. А еще на площади высился пресловутый баобаб – толстенный, здоровенный, развесистый. Позолоченные буквы на табличке утверждали, что дереву 50 лет, что оно имеет 7 метров в ширину и охраняется законом. На самом деле национальный символ охранялся всего-навсего чугунной оградкой, на которой сидели притомившиеся босоногие мальчишки в лохмотьях. Переведя дух, они поочередно взбирались на баобаб, повисали на ветках вниз головой и требовали у туристов деньги за свое нон-стоп шоу. Акробатов было не менее дюжины. Оставалось лишь понадеяться, что местные мартышки довольствуются лакомствами, а не монетами. Иначе в Африке проходу не будет от попрошаек.

Размышления Нолина оборвал мужской голос:

– Юрий Викторович?

Нолин обернулся. Да, в настоящий момент он действительно выступал в роли Юрия Викторовича и не собирался скрывать это.

– Совершенно верно, – кивнул он, – это я.

Для того чтобы посмотреть мужчине в глаза, ему пришлось задрать голову. Долговязая фигура, сверкнув стеклышками очков, предупредительно склонилась ниже. Довольно неожиданный жест для верзилы. Правда, при своем росте около ста девяноста сантиметров мужчина не походил на баскетболиста и вряд ли увлекался спортом.

– Банщиков Петр Семенович, – представился он. – Рад знакомству.

– Я тоже, – улыбнулся Нолин, протягивая руку.

Его настоящая фамилия звучала совсем иначе, встречающий тоже мог не быть Банщиковым от рождения, они не рассчитывали стать добрыми приятелями и все же не обошлись без традиционной формулы знакомства. Приятно, ах-ах, очень приятно. И после этого кто-то возьмется оспаривать расхожее утверждение о том, что весь мир – театр, а люди в нем – актеры?

– Как добрались? – спросил Банщиков, поправляя очки жестом человека, не знающего, куда девать руки и как себя вести.

– Самолетом, – ответил Нолин.

– Э-э… Устали?

– От чего?

– Ну, полет… смена часовых поясов…

Можно подумать, самочувствие московского гостя беспокоило Банщикова с самого утра или, по крайней мере, с вечера.

– Все нормально, – сухо ответил Нолин. – Спасибо за заботу.

Он не испытывал ничего похожего на благодарность. Не возникло у него и симпатии к Банщикову. Чересчур рассеянный, близорукий взгляд, чересчур много порывистых движений и слишком тощая, слишком долговязая фигура, заметная издалека. Привычка сутулиться и втягивать голову в плечи не спасала положения. Нельзя сказать, что Банщиков пользовался успехом у женщин, но внимание они на него обращали. Срабатывал материнский инстинкт. Банщикова хотелось накормить, обогреть и окружить лаской. Но только не Нолину. Много разных ролей он переиграл в своей жизни, но женских среди них не попадалось. У него не просыпался материнский инстинкт. Отцовский – тоже.

– Мы так и будем стоять здесь? – грубовато спросил он.

– Ох, простите бога ради…

Банщиков наклонился к чемодану, предусмотрительно придерживая свободной рукой очки. Такие типы часто теряют очки, самообладание и вечно ставят себя в неловкое положение. Себя и окружающих.

Нолин опередил Банщикова, буркнув:

– Я сам.

– Но мне не трудно!

– Мне тоже.

Нолин бесцеремонно оттеснил Банщикова. Подобная услужливость граничила с угодливостью. Несмотря на то что Банщиков не успел завладеть чемоданом, неприятный осадок остался. Бесплатное приложение к дурному предчувствию.