в бор

И в одно мгновенье там.

Что ж явилося очам

Сына царского? Забор,

Ограждавший тёмный бор.

Не терновник уж густой,

Но кустарник молодой;

Блещут розы по кустам;

Перед витязем он сам

Расступился, как живой;

В лес въезжает витязь мой:

Всё свежо, красно пред ним;

По цветочкам молодым

Пляшут, блещут мотыльки;

Светлой змейкой ручейки

Вьются, пенятся, журчат;

Птицы прыгают, шумят

В густоте ветвей живых;

Лес душист, прохладен, тих,

И ничто не страшно в нём.

Едет гладким он путём

Час, другой; вот наконец

Перед ним стоит дворец,

Зданье — чудо старины;

Ворота отворены;

В ворота въезжает он;

На дворе встречает он

Тьму людей, и каждый спит:

Тот, как вкопанный, сидит;

Тот, не двигаясь, идет;

Тот стоит, раскрывши рот,

Сном пресёкся разговор,

И в устах молчит с тех пор

Недоконченная речь;

Тот, вздремав, когда-то лечь

Собрался, но не успел:

Сон волшебный овладел

Прежде сна простого им;

И, три века недвижим,

Не стоит он, не лежит

И, упасть готовый, спит.

Изумлён и поражён

Царский сын. Проходит он

Между сонными к дворцу;

Приближается к крыльцу;

По широким ступеням

Хочет вверх идти; но там

На ступенях царь лежит

И с царицей вместе спит.

Путь наверх загорожен.

«Как же быть? — подумал он.

Где пробраться во дворец?»

Но решился наконец,

И, молитву сотворя,

Он шагнул через царя.

Весь дворец обходит он;

Пышно всё, но всюду сон,

Гробовая тишина.

Вдруг глядит: отворена

Дверь в покой; в покое том

Вьётся лестница винтом

Вкруг столба; по ступеня́м

Он взошёл. И что же там?

Вся душа его кипит.

Перед ним царевна спит.

Как дитя, лежит она,

Распылалася от сна;

Молод цвет её ланит:[5]

Меж ресницами блестит

Пламя сонное очей,

Ночи тёмныя темней,

Заплетённые косой

Кудри чёрной полосой

Обвились кругом чела[6]

Грудь, как свежий снег, бела;

На воздушный, тонкий стан

Брошен лёгкий сарафан;

Губки алые горят;

Руки белые лежат

На трепещущих грудях; 

Сжаты в лёгких сапожках

Ножки — чудо красотой.

Видом прелести такой

Отуманен, распалён,

Неподвижно смотрит он;

Неподвижно спит она.

Что ж разрушит силу сна?

Вот, чтоб душу насладить,

Чтоб хоть мало утолить

Жадность пламенных очей,

На колени ставши, к ней

Он приблизился лицом:

Распалительным огнём

Жарко рдеющих ланит

И дыханьем уст облит,

Он души не удержал

И её поцеловал.

Вмиг проснулася она;

И за нею вмиг от сна

Подпялося всё кругом:

Царь, царица, царский дом;

Снова говор, крик, возня:

Всё, как было; словно дня

Не прошло с тех пор, как в сон

Весь тот край был погружён.

Царь на лестницу идёт;

Нагулявшися, ведёт

Он царицу в их покой;

Сзади свита вся толпой;

Стражи ружьями стучат;

Мухи стаями летят;

Приворотный лает пёс;

На конюшне свой овёс

Доедает добрый конь:

Повар дует на огонь,

И треща огонь горит.

И струёю дым бежит;

Всё бывалое: один

Небывалый царский сын.

Он с царевной наконец

Сходит сверху; мать, отец

Принялись их обнимать.

Что ж осталось досказать?

Свадьба, пир, и я там был

И вино на свадьбе пил;

По усам вино бежало,

В рот же капли не попало.

СКАЗКА ОБ ИВАНЕ ЦАРЕВИЧЕ И СЕРОМ ВОЛКЕ

Давным-давно был в некотором царстве

Могучий царь, по имени Демьян

Данилович. Он царствовал премудро:

И было у него три сына: Клим

Царевич, Пётр царевич и Иван

Царевич. Да ещё был у него

Прекрасный сад, и чудная росла

В саду том яблоня: всё золотые

Родились яблоки на ней. Но вдруг

В тех яблоках царёвых оказался

Великий недочёт; и царь Демьян

Данилович был так тем опечален,

Что похудел, лишился аппетита

И впал в бессонницу. Вот наконец,

Призвав к себе своих трёх сыновей,

Он им сказал: «Сердечные друзья

И сыновья мои родные, Клим

Царевич, Пётр царевич и Иван

Царевич, до́лжно вам теперь большую

Услугу оказать мне; в царский сад мой

Повадился таскаться ночью вор;

И золотых уж очень много яблок

Пропало; для меня ж пропажа эта

Тошнее смерти. Слушайте, друзья:

Тому из вас, кому поймать удастся

Под яблоней ночного вора, я

Отдам при жизни половину царства;

Когда ж умру, и всё ему оставлю

В наследство». Сыновья, услышав то,

Что им сказал отец, уговорились

Поочерёдно в