Натаскав сухой травы и завалив ею дыру он отправился домой, уже не замечая никакого дискомфорта в толстых сапогах.

Вернулся он спустя пару часов, неся под мышкой толстый свёрток, завёрнутые в старую шкуру веревка, лопата и фонарик. Лопате пришлось отпиливать черенок, чтобы она поместилась в такой свёрток. Работать ею будет не очень удобно, зато принес он ее сюда незаметно. Эта глазастая бабка Патимат пялилась на него очень подозрительно из своего двора и, чтобы сбить ее с толку, пришлось идти в другую сторону. Да ещё делать вид, что он вообще никуда не торопится, хотя хотелось пуститься бегом. Но выдержки у него хватает, вел себя настолько естественно, что она ничего не заподозрила. Ещё раз воровато оглянувшись по сторонам и убедившись в отсутствии “хвоста”, Боташ откинул в сторону сухую траву и снова увидел дырку в земле под камнем. Поработав лопатой всего пять минут, он расчистил землю вокруг дыры так, что стало понятно: под землёй лежит плоская каменная плита. Большой плоский камень, на котором он сидел, не что иное, как крышка гробницы. А дыра образовалась от того, что рассыпалась часть подземной плиты и большой кусок упал, оставив над собой слой земли. Дыра была достаточно большой, чтобы пролезть внутрь не расширяя ее. Навязав на верёвке узлов для рук и петель для ног, он обвязал конец вокруг большого камня-крышки, ещё раз внимательно осмотрелся по сторонам, кинул второй конец вниз и стал спускаться. Аккуратно ставя ноги в петли и хватаясь руками чуть выше узлов. Помещение оказалось невысоким, немногим выше его роста. Вставая на цыпочки он почти доставал кончиками пальцев потолочной плиты. Фонарик лежал в кармане штанов и, достав его, Боташ стал осматриваться вокруг. Да, большой камень наверху действительно был крышкой, но отверстие в плите было совсем небольшим, зачем же его закрыли таким огромным камнем, весом, наверное, тонны в три. Хватило бы и в пять раз меньше и легче. Впереди было пусто, такая же каменная плита являла собой стену. Камню придали нужную форму, но не шлифовали и больше никак не обрабатывали. Развернувшись, Боташ громко вскрикнул и попятился назад. Споткнувшись об упавший кусок потолочной плиты, он чувствительно упал на бок, стукнувшись головой. Фонарь он выронил и тот откатился в самый угол помещения, хорошо, что не потух. Было до смерти страшно оказаться в темноте наедине с этим и Боташ не обращая внимания на боль в голове и рёбрах левого бока кинулся за фонарем. Схватив его, снова навёл на противоположную стену. Прямо на него смотрел мертвец. Он сидел на каменном троне положив руки на подлокотники. Кожа высохла обтянув кости, носа почти не осталось, на его месте видны были отверстия в черепе прикрытые лоскутами жёлтой кожи. Засохшие губы обнажали до половины оба ряда зубов. Глаз тоже не было, только засохшие веки на буграх глазных яблок. Было даже непонятно, открыты у него глаза или закрыты, или вернее были открыты или закрыты когда его похоронили, но, казалось, он смотрит в самую душу. В прыгающем свете фонаря блеснул золотом массивный медальон на груди, висящий на толстой золотой цепи. Боташ шумно вздохнул, постепенно приходя в себя. Ну да, покойник, а чего ещё могло находиться в гробнице? Проведя фонарём по сторонам, Боташ осмотрел все помещение. Трон стоял у стены по центру, вокруг были пустые углы. Больше здесь не было ничего, ни книг, ни кувшинов с золотыми монетами и драгоценными камнями, которые рисовались в воображении с тех пор, как он пошел домой за лопатой и веревкой. Только одна сухая мумия, сидящая на высоком каменном троне с золотым медальоном. Боташ ещё раз внимательно осмотрел каждый угол, надеясь, что где-то есть хоть какие-то ниши в стенах с каким-нибудь добром, но нет, больше точно ничего не было. Он почувствовал укол разочарования. Самому Боташу богатство было не нужно, он хотел все отдать сыну. Вот приедет к нему в следующий раз и Боташ степенно поведет его в дальнюю комнату. Не сразу конечно. Сначала дела все переделаются, поговорим обо всем, покушаем посидим. А потом скажет ему Боташ — “Иди-ка за мной, мальчик” и покажет ему целую сокровищницу. И будет наблюдать, как у них с женой и детьми лица вытянутся. Хватит и внукам на велосипеды и самим на новую машину. Спросят они конечно, где Боташ столько золота взял. А он может и правду расскажет, а может и промолчит, загадочно улыбаясь в усы…

Такие хорошие и такие уже близкие мечты рушились на глазах, но все таки золото здесь было. Пересиливая себя, подошёл к мумии и внимательно посмотрел на медальон. На гладкой полированной поверхности была изображена голова козла. Протянув руку и ожидая каждое мгновение, что мумия сейчас вцепится в нее своей мертвой рукой, Боташ аккуратно взял медальон, он был тяжёлым и холодным, и снял с головы мертвеца. Вылезти обратно оказалось невероятно трудно, ноги никак не хотели попадать в петли. Дважды, чуть не сорвавшись, он ободрал кожу на ладонях. А все потому, что он никак не мог заставить себя смотреть на верёвку, казалось, если он отвернется, то из темноты выскочит мертвая рука и схватит его за ногу. Но, все же, он оказался снова на улице, как будто снова вернулся в мир живых, после долгой отлучки. Звуки природы были такими родными и настоящими. Снова замаскировав дырку сеном и завернув свой инвентарь в шкуру, Боташ отправился домой. Не встретив в этот раз по пути ни одного человека.

* * *

“Вот ведь какие сказки, оказывается”. — думала Патимат, сидя за общим столом. — “В каждой легенде, говорят, есть доля правды. Все старинные сказания берут, мол, начало из какого-то события. И вот, оказалась Патимат прямо в той самой бабушкиной сказке. Никакая это не сказка, оказывается, просто такое здесь уже было. Когда-то, очень давно, так давно, что память об этом превратилась в сказку для детей. Вот теперь бы вспомнить, с чего там все началось и чем закончилось. Иначе как понять, кто такой этот козел и чего от нас хочет?”

Общее застолье затянулось до самого вечера. Угощения было много и расходится народ не торопился. Уже притупились ночные ужасы и люди потихоньку даже начали смеяться над произошедшим. Ведь была же в козлиных похождениях и смешная сторона, особенно когда речь шла не о твоих выбитых окнах или дырке в крыше. Тамук вон, уже позабыв про козла, хвастался деду Али своими новыми книгами и магнитными закладками. И только когда солнце зашло за скалы на западе, и