— Что?

— Пошел ты.

— Что?

— Пошел ты, говорю. Мне надоело перед тобой оправдываться. И вообще, почему ты на меня орешь?

— Рамуте, пойми, я не ору, а беспокоюсь, — произнес Роберт нарочито спокойным тоном.

— Иди, в общем… Я тебе уже сказала. Куда именно идти, думаю, не нужно уточнять. Топай и больше не беспокойся.

— И как это понимать?

— Как хочешь, так и понимай. Утомил.

— Может, хочешь уволиться?

Рамуте прервала вызов.

— Да, хочу! Представь себе.

«На кой черт мне все это? И работа, и дурацкие курсы, и проклятый лицемерный город. Здесь мне нет места. Не могу спать, не могу есть. Не могу дышать, жить нормально не могу!»

— К черту. Не нужна мне ваша Москва, — она с презрением посмотрела на прохожих.

Рамуте понимала, что злится она не на жителей столицы и не на Роберта, не на учебу и не на город. Ее беспокоило незаконченное дело, от которого она трусливо сбежала, которое безуспешно старалась забыть.

Тени прошлого преследовали.

Каждый вечер, с заходом солнца, Рамуте мерещилось, как он, бескомпромиссный и безжалостный, притаился с ножом в руке. Притаился и ждет ее.

«Лучше бы он тогда убил меня. Возможно, Весы оставил меня в живых, только чтобы поиздеваться, чтобы понаблюдать и насладиться моими страданиями».

Рамуте знала, что ночные кошмары не прекратятся, пока она не разберется со своим прошлым.

— Весомо.

Она села под деревом и прикрыла глаза, вспоминая страшные события в маленьком городке.

Телефон завибрировал, Рамуте вздрогнула.

Рамуте посмотрела на надпись: «Входящий вызов Роберт».

— Нужно лететь, — решила она. — Нужно поставить точку. А еще нужно прислушаться к советам и купить электрошокер.

Она сбросила вызов.

Спустя мгновение пришло сообщение:

«Рамуте, перезвони мне».

— Отстань, — тихонько произнесла она, нажала кнопку отключения питания, дождалась, когда экран смартфона погаснет, и убрала его в карман.

Она отправилась обратно в квартиру.

По пути останавливалась, чтобы порассуждать и поспорить сама с собой. Размахивала руками, хмурилась. Садилась на скамейку, пытаясь расслабиться, вскакивала с нее. Несколько раз порывалась зайти в бар, но решила, что девушке не стоит днем напиваться у всех на глазах, и вернулась домой с полным пакетом спиртного.

— Завтра же куплю билет и улечу, — сказала она, протерла стакан майкой и налила виски.

Глава 2

В комнате было темно.

Пахло кофе и жженой кожей.

Из динамиков пели «Битлз». Старая пластинка, заслушанная и исцарапанная, вращалась под иглой в ритме песни «На помощь!». Голос Леннона иногда запинался и перескакивал через строчку, продираясь сквозь навязчивое шуршание и похрустывания, иногда ускорялся или, наоборот, застревал, словно черепаха, угодившая в смолянистую топь.

— Хелп ми иф ту-ду-ду та-да та-а-да.

Мужчина пританцовывал, стараясь напеть знакомую песню, но и слов не знал, и не понимал, о чем она.

В детстве он прогуливал уроки. Считал учебу пустой тратой времени. Не понимал, зачем ему изучать иностранный язык, если он тогда уже знал, что хочет работать на ферме. Но теперь, когда четвертый десяток с каждым годом неумолимо подступал, и дня не прошло, чтобы он не пообещал себе записаться на курсы английского. Нет, мужчина не планировал с помощью знаний поменять работу, кризис среднего возраста его не коснулся, это любовь, любовь к музыке подталкивала.

У него не было жены, не было родных или домашнего животного. Не было друзей. Вернее, был один единственный «знакомый», которого можно было бы причислить к разряду друзей, но мужчина расценивал своего полудруга лишь как поставщика пластинок.

Грампластинки — вот где скрывалась его настоящая страсть. Пластинки — все, что радовало и заставляло просыпаться по утрам. Музыка, винил и любимые «Битлз».

«Пора все менять, — недавно решил он. — Пора. Настало время подумать о наследниках».

Женщины его интересовали лишь как способ продолжить род. А дети ему были нужны только для того, чтобы его драгоценная коллекция пластинок нашла нового ценителя. Он был обязан найти хорошие руки для своих виниловых драгоценностей.

Нельзя позволить, чтобы «недостойный» заполучил сокровища.

В том, что его ребенок станет ценителем и продолжателем дела отца, мужчина не сомневался. При должном, «правильном», воспитании детеныша все неизбежно получится так, как он задумал.

Тусклая газовая горелка с легким монотонным шипением разогревала кончик гвоздя, зажатого в ржавые плоскогубцы без ручек, обернутые грязной тряпкой.

За окном лил дождь.

Не сильный, практически бесшумный, но тоску навевал и настроение портил. Мерзкий, можно сказать, зловещий, хитрый дождь. Под таким даже закоренелому романтику не захочется прогуляться.

Мужчина не считал себя романтиком.

«Дин-дон», — в дверь позвонили.

— Ай!

Он дернулся, от неожиданности выпустил из рук ремень и машинально окунул раскаленный гвоздь в воду. Металл зашипел, выпуская облачко пара, и тут же стал синим.

«Дин-дон», «дин-дон». Повторился звонок.

Мужчина раздраженно сплюнул.

Схватился за ухо, в надежде, что место ожога перестанет щипать, и косо посмотрел на дверь.

— Тьфу на тебя! Пошел прочь!

Он не спешил открывать.

Пятница, на часах девять вечера, наверняка сосед приперся. Как ни пятница — напьется, разругается с женой и приходит искать скупой соседской дружбы.

Хоть мужчина не причислял соседа к разряду своих полудрузей, в любой другой вечер сосед нашел бы на этой кухне и компанию, и человека, желающего поддержать беседу. Но не сегодня. В эту пятницу у хозяина квартиры были другие, свои планы.

«Дин-дон».

К звонку прибавились стуки.

— Никого нет дома! Отстань! — крикнул он в коридор и вернулся к своим занятиям.

Проверил пальцем воду в стакане, в котором болтался гвоздь, вода стала теплой.

«Дин-дон».

— Отстань, говорю! Я занят!

Он разложил на полотенце отвертки, нож. Достал остывший гвоздь, закрепил его в плоскогубцах и подставил под пламя горелки.

Мужчина насвистывал веселую мелодию, расхаживая от окна к столу, пока гвоздь накалялся.

«Нужно все предусмотреть. Угу. Все учесть. Нужно подготовиться как следует. Пионер — всегда готов! Было бы неплохо купить новый галстук. К такому замечательному ремню просто необходим новый галстук. Угу. Желтый или лучше фиолетовый, — рассуждал он. — Ей, кажется, нравится фиолетовый цвет. Или желтый? Эх, она точно не устоит перед моим новым галстуком. Угу».

— Хелп ми иф ю ту-ду, та-да та-да.

Гвоздь воткнулся в омертвевшую кожу.

Ш-ш-ш-ш-ш…

Кожа потемнела и сжалась от короткого прикосновения раскаленного железа. Струйка черного дыма потянулась мимо ноздрей к потолку. Мужчина удовлетворенно кивнул, приложил к отметке и подвигал гвоздем из стороны в сторону, прожигая отверстие.

«Дин-дон».

— Да подожди ты! Ладно? Дай хоть минуту покоя!

Стук повторился, и из-за двери послышался незнакомый требовательный голос:

— Откройте! Полиция!

— Хм.

Мужчина даже не удивился.

«Все-таки нашли», — подумал он и выглянул в окно.

Во дворе