«Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан».

«Людоед идет в Трассу».

«Узурпатор вошел в Гренобль».

«Бонапарт занял Лион».

«Наполеон приближается к Фонтенбло».

«Его императорское величество вступает в верный ему Париж»

На самом деле это исторический анекдот, но не говорите об этом Хуану. Он с высоты своих веков считает сие реальным фактом, классическим примером конъюнктурной политической журналистики.

— Да, примерно так же. Через несколько дней все будут приветствовать законную правительницу и инфанту и клеймить мятежников и инсургентов. Хуан, а оно всегда так?

— Всегда, — тяжко вздохнув, признался я. — Это журнашлюхи. Они лишь отражают настроения в текущем моменте, показывают тренды. Однако задают тренды «наполеоны». Я, вот, старательно переписал все новостные и медиаагентства, которые полоскали нас с Фрейей в преддверии штурма дворца. Думал, как отобьёмся, вернём власть в свои руки, — нужно наказать их всех. Чтобы впредь думали, как возводить напраслину и беспочвенную хулу на власть. Ладно, когда ругают заслуженно — обидно, но сам дурак. Но чтобы вот так, потому, что тренд…

— Но теперь сомневаешься, что это нужно, да, — улыбнулась она. — Наказывать.

— Да.- Тяжело вздохнул и кивнул. Каролина пытается пролезть ко мне в духовники, вытащить на свет все скребущие душу мысли, и я не вижу в этом дурного, и это озадачивало. — Ну, накажут некоторых конкретных редакторов. Даже кого-то могут посадить. Кто-то из страны сбежит — потеряется с нашего поля, что тоже оцениваю как наказание. Но только те, кто останется, завтра поступит точно таким же образом. А уничтожить ВСЕХ журналистов — это из области сюра. Не знаю, что делать.

— Накажи только тех, кто реально лжесвидетельствовал, — зло сверкнули глаза сеньориты. — Кто не просто говорил гадости, натягивая факты на спущенные сверху аргументы, а кто именно лгал. Ты думаешь, мы, у себя в Омеге, и в Афродите, ничего не видели? И не понимали, что они лгут? Со стороны всё видно, Хуан. И нам это не нравилось, никому, даже тем, кто был настроен против Фрейи и за «Союз Спасения». Потому, что это наша страна, и нам, даже сочувствующим мятежу, не хочется жить по колено в дерьме, что льют медийщики. Ведь можно же поносить вас за имеющееся, лгать-то зачем! У вас ведь, если поискать, тоже рыльце в пушку!

Обратная связь с народом — то, о чём мечтает любой правитель. Пожалуй, принял правильное решение — не надо отдалять Каролину. Пока я во дворце, буду использовать её как личного консультанта. Авось ещё на что сможет раскрыть мне глаза.

М-да, диссонанс домашнего вида сеньориты с деловым или военным видом остальных, находящихся в штабе, не просто бросался в глаза, а делал Каролину центром внимания. Однако никто ничего не сказал — ибо привёл сеньориту Я. Шимановский, Великий и Ужасный. Повелитель этого ареала, у которого по струнке ходит глава государства. Да и прошлая глава, которая на больничном, если подумать, тоже под мою дудку плясала, просто не подпускала к машине управления государством. Я же, отозвав «золотого» и «синюю», коротко попросил:

— Девчонка из лагеря наших врагов, но на нашей стороне. Пригляд осуществлять, пара ангелов чтобы за её спиной стояла и наблюдала, чтоб чего не выкинула. Но со своими плохо не поступают, и вопрос вам, как припахать такого человека, чтобы он приносил пользу?

— Может её посадить на входящие сообщения по линии этих… Самоубийц?

— Самоубийц? — не понял я.

— Ну да, — распахнула глаза «синяя». — Мы запустили ваш с её высочеством проект. «Застрелись перед камерой, и твоя семья не будет подвержена гонениям» — как-то так. Вы ж сами на всю страну это сказали, сеньор. После купола Сальвадоров, как прорвало — там сообщений — недели разгребать.

— Но большинство или СПАМ, или угрозы, или требования переговорить, чтобы убедиться, что это правда, добавил «золотой». — Мы посадили туда пару ребят, но они не знают, что делать со всем этим дерьмом. Не могут принимать решения — а чем им руководствоваться?

К мозговому штурму по проблемам принятия решений, обсуждению её будущих обязанностей, подключили саму Каролину.

— В принципе поняла, — кивнула она в итоге. — Отделять овнов от козлищ. Реальных, желающих сдаться, от остальных, кто торгуется. Какие у меня полномочия?

— Вести переговоры с теми, кто заслуживает доверия. — Да чтоб я сам знал, какие ей отмерить полномочия! — Если это какой-то реальный чел, желающий спасти родных — докладываешь мне. Нытики и переговорщики -пусть летят на Макемаке. Наговорились уже.

— Поняла, — повторилась она. — Куда идти?

— Вот этот терминал, сеньорита… — повёл её за собой «золотой».

— Так, а ты давай коротко раскладку по ситуации за последние восемь часов. — А это я повёл к главному монитору «синюю».

Ничего особого за время моего сна на Венере не произошло. Как уже писал, количество добровольцев у нас под ружьём перевалило за четверть миллиона. Войска Сената, как их почему-то стали называть, хотя это ни разу не войска Сената, попробовали идти в новую контратаку, и на сей раз им дали бой. Конечно, наши, выстрелив по разу из стрелковки, выпустив ракеты и высадив пакет РСЗО, быстро-быстро отступили, не в силах мы пока ещё тягаться с профессионалами, но сам факт того, что огрызаемся, что у нас начинает появляться тяжёлая техника — показатель. А ещё четыре часа назад в город вошёл триста тридцать первый полк. Долго шёл, три дня — своим ходом из Флоры. Вышел из тоннеля и дуром попёр на помощь к Сенату. Его командир, стопроцентный аристо из первой двадцатки, не понял, что за последние сутки произошло слишком много перемен, и армия Веласкесов