— Только через мой труп! — вскинулась миссис Бэрроуфилд, и дыхание ее опять стало шипящим. — Я не допущу этого, мистер Фолкерк, сколько бы вы свою роль ни умаляли тут передо мной… Только этого не хватало!

Она побагровела так, что шотландец даже испугался, не хватит ли ее сейчас удар. Что он будет с ней делать? Пойдут слухи… И так они уже закрутились вокруг семьи герцога! Эта смерть герцогини во Франции…

— Остаться одной со всей этой оравой! Да вы знаете, каково это? Не каждый из них может себя обслужить, вы об этом сами-то не догадываетесь? В общем — так: уйдет Тара, уйду и я. Можете зарубить это себе на носу!

И, как подкошенная, рухнув в кресло — во время своей тирады миссис Бэрроуфилд вскочила на ноги, невероятным усилием легко приподняв свое дородное тело, — она принялась обмахиваться листком бумаги, лежавшим до этого на столе возле подноса с винной бутылкой.

— Я не хотел вас расстраивать, миссис Бэрроуфилд, — сочувственно вздохнул мистер Фолкерк; дело надо решить полюбовно, не обострять отношений, это он понимал и потому делал все возможное, чтобы они пришли к обоюдному соглашению, — но вы не хуже меня знаете, что я должен подчиняться распоряжениям его светлости.

— Это несправедливо! — Подбородок миссис Бэрроуфилд задрожал от протеста. — Просто несправедливо… Я кручусь тут, как могу, и никому нет до меня дела. У его светлости и так достаточно прислуги, чтобы еще забирать у меня единственную девушку, от которой есть хоть какой-то толк. А ведь речь идет о приюте, который основала его покойная бабушка!

Голос ее дрогнул от подступивших слез, и мистер Фолкерк поспешил снова налить ей стакан портвейна. Она с благодарностью приняла его и наполовину осушила одним глотком.

— Могу лишь обещать вам, — вкрадчиво сказал мистер Фолкерк, — что оставлю достаточно денег для найма подходящей прислуги. А как только вернусь в Шотландию, сделаю все, чтобы убедить его светлость увеличить пожертвования на приют. — Вот они, веские аргументы!

Было очевидно, что его слова до некоторой степени умиротворили миссис Бэрроуфилд, однако взгляд ее беспорядочно блуждал, ни на чем не останавливаясь.

— Почему бы вам не рассказать мне все, что вы знаете об этой девушке? О Таре… — миролюбиво предложил мистер Фолкерк. — У нее есть фамилия?

— Фамилия? — с насмешкой переспросила миссис Бэрроуфилд. — Неужто вы забыли, что это «Приют безымянных»? Разумеется, у нее нет никакого другого имени, кроме того, которое она получила здесь — как и у остальных подкидышей, которых мне навешивают день за днем, неделю за неделей…

Она возмущенно фыркнула, прежде чем продолжить:

— У меня для вас еще один незаконнорожденный щенок, заявил мне доктор Харланд буквально на прошлой неделе. Можете оставить его себе, ответила я, нам уже не втиснуть сюда даже мышь, не то что ребенка. Да ладно вам, миссис Бэрроуфилд, возразил он, вы же добрая женщина и не захотите, чтобы это существо закончило свои дни где-нибудь на дне Темзы. Мне безразлично, где он закончит свои дни, заявила я, но сюда я его не приму, даже и не надейтесь…

— И что, он забрал его? — осторожно спросил мистер Фолкерк.

— Да если бы! — устало отмахнулась от него миссис Бэрроуфилд. Она несколько успокоилась и уже не шипела, как раскалившийся на огне чайник. — Я-то думала, мне удалось убедить доктора, что у нас нет больше места, но Тара заявила, что малыша можно положить в кроватку к другому ребенку, и теперь двое спят вместе. Вот так!

Мистер Фолкерк молчал. Что он мог сказать ей в ответ?

— Да ты спятила, так я и заявила ей потом… Взвалить на себя новую работу!

— То есть Тара не возражала? — тихим голосом уточнил мистер Фолкерк.

— Это я должна возражать! — вспыхнула миссис Бэрроуфилд. — Это я получила еще один голодный рот! И ни пенни, чтобы купить еду! «Никогда не встречала таких прожорливых созданий», — всегда говорю я тем, кто постарше, но они только хнычут и просят есть.

Из внутреннего кармана дорожного костюма мистер Фолкерк вытащил внушительного вида бумажник. Вынув оттуда несколько банкнот, он положил их на стол перед миссис Бэрроуфилд в качестве успокоительного средства на первых порах.

— Тут двадцать фунтов, — как можно более мягко сопроводил он свои действия. — Это чтобы продержаться до тех пор, пока я вернусь в Шотландию и распоряжусь насчет вашего приюта.

В глазах миссис Бэрроуфилд загорелся хищный огонек. И мистер Фолкерк невольно задал себе вопрос: интересно, какая часть этих денег будет потрачена на еду для сирот, а сколько уйдет на покупку портвейна, чтобы хозяйка успокоила себя в тревоге за малышей? Но сейчас ему не оставалось ничего другого. Эта грузная женщина и правда находит — единственную, пожалуй, — радость в том, чтобы смешать кровь, бегущую по ее жилам, с вином…

— Прежде чем послать за Тарой, расскажите мне все, что вы о ней знаете, — невозмутимо попросил он, ничем не выражая невеселых своих размышлений.

— Вы действительно хотите забрать ее у меня?

— Сожалею, миссис Бэрроуфилд… Но мне не остается ничего другого… Разве что у вас есть еще одна девушка подходящего возраста.

Миссис Бэрроуфилд бросила на него мрачный взгляд:

— Что именно вы хотели бы знать о Таре?

— День ее появления в приюте… Когда это случилось? Расскажите мне все, что вы помните… Полагаю, вы делаете записи?

Взгляд миссис Бэрроуфилд метнулся в сторону, из чего стало ясно, что записи, если они и были, хранились только до определенного времени, а потому нечего было и надеяться узнать оттуда что-нибудь новое.

Поспешно, как бы желая отвлечь его внимание от этой темы, миссис Бэрроуфилд произнесла:

— Видите ли… Тара не совсем такая, как прочие дети…

Мистер Фолкерк в удивлении приподнял брови.

— Она родилась здесь, в нашем приюте, — ответила на его безмолвный вопрос миссис Бэрроуфилд.

— Как это произошло? — Мистер Фолкерк чуть подался вперед, заинтересованно приготовившись слушать. Это был совсем другой мир, люди жили в нем совершенно иначе, чем аристократы среди себе равных, подумал он.

— Дело было летом, в начале июля, если не ошибаюсь. Я сидела в этом самом кресле, когда услышала шум, способный разбудить мертвого. Вскочив на ноги… — она улыбнулась почти кокетливо, — в те времена я была помоложе и двигалась пошустрее, — к миссис Бэрроуфилд вернулась способность шутить, довольно отметил про себя мистер Фолкерк, — я бросилась к двери, чтобы посмотреть, из-за чего переполох.

Миссис Бэрроуфилд решительным жестом опрокинула в себя остатки портвейна в стакане, после чего продолжила:

— На улице уже собралась толпа, и два человека держали женщину, которая была без движения… — Она замолчала, не то вспоминая события и их подробности, не то впадая в мимолетный пьяненький транс.

— Что же произошло? — спросил мистер Фолкерк, не желая терять ни секунды в беседе с этой пылкой, темпераментной дамой. С нею ему было даже интересно, но дело есть дело, ему следовало его закончить и в назначенный срок вернуться в поместье.