И тут я завис, не зная, что ответить любопытному другу. Все дело в том, что я не знал, почему и откуда пришли мои предки в эти земли. Да и предков своих я тоже не знал.

Однажды осенним утром проснувшись в шикарной, поистине королевской кровати, укутанный пуховым одеялом по самый подбородок, я точно знал, что через пять минут сюда войдет камердинер и предложит подниматься и идти завтракать. Затем я обернусь летающим драконом и совершу облет над своими землями. Потом приму просителей из деревни, у которых обвалился мост и далее, далее, далее…

Нет, я не был ясновидящим или провидцем. Это была ежедневная рутина. Я ее знал до мелочей, знал своё будущее, но совершенно не помнил прошлого, живя лишь настоящим днем. Куда делась моя память? Куда делась память моего рода?

На мои расспросы слуги заученно отвечали, что так издавна заведено. Моих предков они не знают, не помнят, так как я слишком древний дракон. Их следов в замке отродясь не было. Наверное, я прибыл издалека. Признаваться в собственном беспамятстве я не стал. Мало ли, да и зачем работающему люду мои проблемы?

С Эликом мы познакомились через несколько лет, когда я вполне уже освоился со своей странной ролью похитителя принцесс. И он стал моим единственным другом, которому я доверял многие тайны.

И вот сейчас он коснулся самого больного и сокровенного. В моем мозгу даже мелькнула мысль: «А не убить ли его?». Драконьих сил вполне хватит, чтобы сразиться с хлипким вампиром. Но следом с отвращением отмел эти рассуждения и неожиданно сам для себя выдал ему все как на духу.

Аристократичный, вполне такой человеческий нос растирался и почесывался очень долго. Я даже начал побаиваться, не повредит ли он себе кожу и не расчешет ли бедную часть лица в кровь? Это мы, драконы, покрыты бронированной чешуей, которой даже острые когти не вредят. А что там у вампиров? Хотя я ни разу не проверял. Может, там какая внутренняя арматура имеется в наличии.

Здесь нужно пояснить, что обычно я предпочитал ходить дома в ипостаси рептилоида. Это как человек, только в чешуе и с драконьей мордой вместо лица. При необходимости можно быстро перекинуться в летающую форму.

— То есть, ты не знаешь и не представляешь, откуда взялся на этом свете? — Элик перестал наконец-то чесать нос и растерянно хлопнул длинными по — девичьи темными ресницами. — Но разве так может быть?

— Получается, может! — я пожал плечами и отпил глоток золотистой жидкости. Я пил вино просто потому, что оно казалось мне вкусным. Никакого веселящего эффекта за этим элькагольным напитком я не замечал. Хотя люди от него сначала веселели, а потом начинали вести себя агрессивно и сходить с ума. Вампир, слава Вседержителю, только веселел без последствий. Он утверждал, что вино схоже по вкусу с кровью юных девственниц. Вечер набирал обороты.

Вдруг совсем некстати в кабинет вошел дворецкий и с поклоном сообщил:

— Ваша Светлость, тут очередной заказ принесли! — с этими словами положил передо мной большой конверт с сургучной печатью королевского двора Ульбром.

— Ульбром? — удивленно вскинул брови друг, заглядывая через мое плечо. — Что-то я на нашей карте такого королевства не помню.

Я озадаченно повертел конверт, виня себя в том, что поначалу на этот факт внимания не обратил. Действительно, где находится этот таинственный Ульбром? Первый раз слышу такое название.

— Давай твоего профессора спросим? — предложил я. Профессором мы звали законсервированную особым образом голову Ульриха Говерского, великого ученого из Ржевского царства.

Не подумайте плохого, профессора мы с Эликом не убивали. Это он сам завещал свою голову после смерти науке. Только ржевские ученые на смогли придумать, что делать с головой покойника, поэтому она и оказалась у моего друга. Как известно, вампиры в совершенстве владеют наукой регенерации и консервирования. Вот он ее и законсервировал. А для того, чтобы задать ученому вопрос, достаточно было его активировать капелькой крови. И кровь вампира не подходила, по крайней мере, по его словам. Поэтому всегда приходилось колоть мой палец.

Вампир живо телепортировался и вернулся обратно, неся под мышкой сосуд с нашим справочником. Мы сняли стеклянный колпак. Я проткнул когтем палец и аккуратно напоил своей кровью активатор, расположенный в районе третьего глаза. Говорят, у людей когда-то был такой орган, атрофировавшийся за ненадобностью. Плотные веки дрогнули и поднялись вверх, открывая нам мутные глаза. Но мутными они были недолго. В них вспыхнул голубой огонек, и голова шипящим голосом произнесла:

— Жду вопроса!

— Где расположено королевство Ульбром? Прошу дать полную справку.

Веки захлопнулись. И мне показалось, что в голове происходят какие-то процессы, не поддающиеся нашему разуму. Профессор думал долго. А может, и не думал, а подключался к божественному разуму? Мы уже решили, что такого королевства просто не существует и порадовались, что не вскрыли конверт. Мало ли какую бяку могли в нем прислать мои тайные враги? Впрочем, какие тайные враги могут быть у дракона? Но тут голова ожила, зашипела и выдала справку:

— Ульбром — королевство из параллельного мира Ребун. Имеется на выданье незамужняя принцесса. Потенциальных женихов не имеет.

После этого глаза снова вспыхнули, и на стене появилась проекция портрета миловидной девушки с длинной черной косой и крупным ртом с малиновой помадой на губах.

— Надо же, мир другой, а женская придурь все та же! — недовольно воскликнул Элинарий. — Лекс, скажи мне, пожалуйста, зачем они губы всякой дрянью мажут?

Ой-ой! Друг вдруг обратил внимание на женский пол не в качестве пищи, а как-то по-иному. И тут же нетерпеливо добавил:

— Ты чего ждешь? Письмо открывай быстрее!

Глава 3

Юстина

Яся пошла в комнату, а я спустилась в сад, чтобы выпустить новую знакомую. И тут возникла непредвиденная проблема. Агана ни в какую не хотела отцепляться от моей руки. Пока я отрывала одну лапку, три других намертво успевали зацепиться за палец. И отдирать их было болезненно.

— Подруга, ты что творишь? Не хочешь идти в сад? — не выдержав, я обратилась к ящерке. — Но пойми, забрать тебя в комнату я не могу. Ульбром вас всех терпеть не может. Поверь, ничего лично. Это относиться не только к тебе, но и ко всем пресмыкающимся.

Я, конечно, понимала бессмысленность собственного монолога. Ящерицы разумом не отличались и вряд ли были способны понять человеческую речь. То был шаг отчаяния, потому что я не представляла, как избавиться от приставучего создания. Неожиданно мне