class="p1">если время подошло?" –

97

"Умирают люди тоже,

но живут они короче,

ибо мы прожить способны

иногда и триста лет.

Только мы, русалки, станем

после смерти белой пеной,

что повсюду волны носят,

и у нас могилы нет.

98

Нет души у нас бессмертной,

жить не выдастся нам снова,

мы, как тот тростник зелёный, –

коль однажды срезан он,

никогда потом, засохший,

больше не зазеленеет.

А душа людская сможет

и скончание времён

99

пережить, уже без тела,

что немедля после смерти,

распадается на части,

превращается во прах.

Ведь душа восходит к звёздам,

в те миры, что нам, русалкам,

недоступны, и вовеки

пребывает в тех мирах."

100

"Почему ж и нам, русалкам,

не дано души бессмертной?" –

внучка бабушку спросила,

с чувством вслед за тем сказав:

"Век русалки отдала бы

я за сутки человека,

чтобы, их прожив, душою

вознестись на небеса!"

101

"Лучше брось мечты пустые! –

было бабушки ответом. –

Мы живём куда беспечней

и счастливее людей!" –

"Значит, я умру и пеной

меж волнами биться буду…

Неужели вовсе нету

к вечной жизни нам путей?!"

102

"Нет! – промолвила старушка. –

Разве кто из них полюбит

так тебя, что станешь ближе,

чем родители ему;

если помыслами всеми,

как и всей своей любовью,

он с тобой сродниться сможет

и, вдобавок ко всему,

103

обвенчаться пожелает,

как положено, с тобою,

и при этом даст пред БОГОМ

вечной верности обет, –

лишь тогда душа супруга

и твоей душою станет,

и во всём она поможет

стать как люди и тебе.

104

Только это не случится,

ведь с хвостом, что так прекрасен

и тебе так нужен в море,

там нельзя прожить ни дня –

люди ходят на ходулях,

называемых ногами,

и красивыми считают

их, по-своему ценя."

105

Тут русалочка вздохнула,

поглядев на хвост свой рыбий,

а старушка ей сказала:

"Полно, милое дитя!

Триста лет мы можем вволю

веселиться без оглядки –

это срок совсем не малый.

Ну, а триста лет спустя,

106

насладившись в полной мере

чудесами этой жизни,

можно будет тем спокойней

завершить далёкий путь.

Посмотри на мир с улыбкой!

Не забудь, что бал сегодня

во дворце у нас под вечер –

будет где тебе блеснуть!"

107

Ах, в каком великолепье,

на земле недостижимом,

жил дворец! – Там стены зала,

где устраивался бал,

были полностью прозрачны,

и тянулась рядом с ними

дивных раковин гирлянда.

Чаш их розовых овал

108

синим пламенем светился,

ровным светом наполняя

зал и толщу вод снаружи

за невидимым стеклом.

Рыбок маленькие стайки

перед окнами кружили,

чешуя их при движенье

отливала серебром.

109

Там, в теченье, что струилось

не стихая среди зала,

танцевали мерно пары

и при этом пели так,

что подобный хор чудесный

людям был недосягаем –

голоса такие людям

не даются никогда.

110

А русалочка прекрасней

всех присутствовавших пела,

и овации в награду

доставались ей не зря,

доставляя сердцу радость,

ведь принцесса точно знала:

нету голоса чудесней

ни на суше, ни в морях.

111

Но безрадостные мысли,

оттеснив веселье вскоре,

вновь напомнили принцессе

и о принце вдалеке,

и что ей души бессмертной,

как она даётся людям,

не дано иметь, – и снова

предалась она тоске.

112

Тут принцесса поспешила

грандиозный бал покинуть,

постаралась незаметно

от веселья ускользнуть;

сидя в садике, грустила.

Вдруг послышалось ей сверху,

будто там рожок играет,

нарушая тишину.

113

"Это принц опять на яхте

выплывает на прогулку…

Принц, который мне дороже,

чем родные и друзья!

Всё отдам я не жалея,

чтоб любви его добиться!

Чтоб душа была бессмертной,

всё отдать готова я!

114

А пока мои сестрицы

во дворце отца танцуют –

я, тем временем, отправлюсь

к ведьме, в ад её морской;

к той, которую боялась,

я наведаюсь – быть может,

мне помочь она сумеет

и найдёт рецепт какой?!"

115

И к стене водоворотов

путь направила принцесса,

ибо знала: за стеною

ведьма страшная жила.

И, хотя известно было:

плавать в этом направленье

исключительно опасно,

но принцесса поплыла.

116

Не встречалось по дороге

никаких цветов подводных,

ни травы морской – лишь серый

и безжизненный песок.

У стены водоворотов,

всё захватывая, струи

прямиком на дно тянули,

словно мельниц колесо.

117

За стеной водоворотов

нужно было пробираться

сквозь завесу: поднималась

грязь густая, как смола,

вверх со дна, и эту жижу

ведьма топью называла,

а за нею – чаща леса,

там-то ведьма и жила.

118

Лес тот был не просто лесом:

не деревья, а полипы

в том лесу росли повсюду,

змеям гибкостью под стать.

Те полипы колыхались,

густо щупальца раскинув,

всё вокруг себя хватали,

что могли они достать.

119

Тут принцесса задержалась:

сердце так заколотилось,

что она была готова,

повернув, рвануться прочь.

Только вспомнила о принце,

о душе своей не вечной –

и явилась в ней решимость

этот ужас превозмочь.

120

И волос прекрасных пряди

(чтоб они не развевались)

к животу рукой прижала,

а другой рукой – к груди,

и, как рыбка, проскользнула

через заросли полипов –

тщетно щупальца смыкались,

оставаясь позади.

121

В гуще зарослей коварных

тут и там виднелись жертвы,

ведь спастись не удавалось

никому, попавшись раз:

были то людей скелеты

и животных разных кости,

и куски судов разбитых –

вид ужасным был для глаз!

122

Наконец она пробилась

сквозь чащобу на поляну,

на которой слизь вздымалась

так, что сжалось всё внутри –

то огромные мурены

непрерывно копошились –

настоящая трясина,

жутко – что ни говори!

123

Посреди кишащей массы

ведьмы хижина белела –

из скелетов человечьих

эта хижина была.

На скамейке низкой ведьма

перед хижиной сидела,

словно в этот час принцессу

с нетерпением ждала.

124

"Знаю я, с чем ты явилась! –

ведьма молвить поспешила. –

И, хотя всё это глупость, –

пожелав, получишь ты

средство, но учти лишь сразу,

о, прекрасная принцесса,

что заложницею будешь

у несбыточной мечты.

125

Хочешь ты хвоста лишиться,

получив взамен ходули,

две, которые ногами

люди склонны величать.

Грезишь принцу приглянуться,

и душа чтоб стала вечной?! –

с наслаждением съязвила

ведьма, громко хохоча. –

126

Повезло тебе, однако, –

продолжала дальше ведьма, –

если б завтра ты явилась,

ждать пришлось бы целый год.

Зелье я сварю, и выпьешь

ты его, прибыв на берег –

хвост твой в ноги превратится,

лишь приблизится восход.

127

Но при этом будет больно,

будто бы тебя разрежут,

словно плоть твою живую

рассечёт клинок меча.

Люди станут восхищаться

красотой твоей походки

и божественность движений

в танцах станут