Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы никогда не узнаем.
– Но…
– Всегда есть «но».
В ее голосе появляются жесткие нотки.
– Но если бы она была здесь, не думаю, что она хотела бы, чтобы ты…
– Чтобы я что?
– Стала кем-то другим.
Я пинаю камушек.
– Мне нужно минутку побыть одной. Наслаждайся вечеринкой. Я скоро вернусь.
Она смотрит, словно оценивая мое настроение.
– «Ненавижу небольшие вечеринки – они требуют постоянных усилий».
Я прищуриваюсь, выискивая в воспоминаниях знакомые слова.
– Ты что… подсунула мне цитату из «Джейн Остин»?
Ее темные глаза сверкают.
– Ну и кто тут книжный червь? Тот, кто произнес цитату, или тот, кто ее распознал?
– Подожди. – Я задумчиво качаю головой. – А теперь из «Звездных войн»?
– Не. – Она ухмыляется. – Из «Новой надежды».
– Где вы там? Идете? – бесплотный голос Шарлотты стрелой пронизывает лес. В глазах Элис по-прежнему заметна щепотка беспокойства, но она сжимает мою руку, а затем уходит.
Как только шорох ее шагов по траве стихает, я выдыхаю. Вытаскиваю телефон.
«Привет, доча, вы с Элис устроились, все в порядке?»
Через пятнадцать минут второе сообщение.
«Я знаю, что ты, наша смелая Бри, давно хотела сбежать из Бентонвиля, но не забывай нас, простых людей, оставшихся дома. Пусть твоя мама тобой гордится. Позвони, когда сможешь. Люблю. Папа».
Я убираю телефон обратно в карман.
Я хотела сбежать из Бентонвиля, но не потому что была смелой. Сначала я хотела остаться дома. Это казалось правильным после всего, что случилось. Но когда я месяц за месяцем проводила под одной крышей с отцом, мой стыд становился невыносимым. Мы оплакивали одного и того же человека, но оплакивали по-разному. Это как с теми постоянными магнитами из кабинета физики: сколько ни пытайся сблизить одинаковые полюса, ничего не получится. Я не могла коснуться печали моего отца. На самом деле и не хотела. В конце концов, я уехала из Бентонвиля, потому что оставаться было слишком страшно.
Я прохаживаюсь по обрыву вдалеке от остальных, так что карьер остается по левую руку. С каждым шагом в воздух поднимаются запахи сырой земли и сосен. Если я вдыхаю достаточно глубоко, заднюю стенку горла царапает минеральный запах щебня. В нескольких десятках сантиметров от меня земля разверзается и открывается широкое озеро, в котором отражаются небо, звезды и все бескрайние ночные возможности.
Отсюда я вижу, с чем приходится иметь дело ныряльщикам: не знаю, что рассекло землю и камни, создав этот карьер, но у его склонов угол градусов в тридцать. Чтобы преодолеть его, нужно как следует разбежаться и прыгнуть далеко. Сомнениям тут нет места.
Я представляю, будто разбегаюсь, словно луна – финишная черта. Бегу, будто могу оставить за спиной гнев, стыд и слухи. Я почти ощущаю сладкое жжение в мышцах, выступающий пот, прилив адреналина, когда я проплываю над краем обрыва и погружаюсь в пустоту. Без предупреждения неугомонная искра Бри-После вырывается из моего нутра, как горящая лоза, но на этот раз я не сдерживаю ее. Она разрастается в грудной клетке, и ее горячее давление становится таким сильным, что мне кажется, будто я вот-вот взорвусь.
Какая-то часть меня хочет взорваться.
– Я бы на твоем месте не стал.
Насмешливый голос, доносящийся сзади, пугает меня и заставляет взлететь в небо нескольких птиц, прятавшихся в кронах деревьев.
Я не слышала ничьих шагов, но высокий темноволосый парень небрежно прислоняется к дереву, словно стоял там все это время. Он сложил руки на груди и скрестил ноги в темных берцах. Выражение лица у него ленивое и презрительное, будто он не хочет даже утруждать себя тем, чтобы как следует изобразить нужную эмоцию.
– Извини, что вмешиваюсь. Мне показалось, будто ты собираешься прыгнуть с обрыва. Одна. В темноте, – протяжно произносит он.
Он пугающе красив. У него аристократичное, четко очерченное лицо, его обрамляют высокие бледные скулы. Остальное едва проступает из тени: черная куртка, черные штаны, черные, как тушь, волосы, которые падают на лоб и завиваются в кудри чуть ниже ушей правильной формы, в которых виднеются небольшие затычки из черной резины. Ему не больше восемнадцати, но что-то в его лице делает его непохожим на подростка – очертания подбородка, линия носа. Неподвижность.
Этот парень, одновременно старый и молодой, позволяет его рассмотреть, но совсем недолго. Затем он поднимает на меня свои темно-оранжевые глаза, словно бросая вызов. Когда наши взгляды встречаются, меня словно пронизывает электрический удар, от головы до ног, а после него остается страх.
Сглотнув, я отвожу взгляд.
– Я смогла бы допрыгнуть.
Он фыркает.
– Прыжки с обрыва – идиотизм.
– Тебя забыла спросить. – У меня есть дурацкая черта – я становлюсь невероятно упрямой, когда мне попадаются другие упрямые люди, и этот мальчишка явно из их числа.
Я встаю справа от него. Ловко, как кот, он дотягивается до меня, но я уворачиваюсь, прежде чем он успевает ухватить. Он поднимает брови, уголок его рта дергается.
– Не видел тебя здесь раньше. Ты новенькая?
– Мне пора. – Я поворачиваюсь, но он в два шага нагоняет меня.
– Ты знаешь, кто я?
– Нет.
– Я Сэльвин Кейн.
Его взгляд излучает крошечные невидимые электрические искры, которые танцуют на моих щеках. Вздрогнув, я поднимаю ладонь между нами, словно закрываясь щитом.
Пальцы – слишком горячие, слишком сильные – тут же сжимаются на моем запястье. Покалывание пронизывает руку до локтя.
– Почему ты прикрываешь лицо?
Мне нечего ему ответить. Или себе. Я пытаюсь вырваться, но у него железная хватка.
– Отпусти!
Глаза Сэльвина слегка расширяются, затем сужаются – он явно не привык, чтобы на него кричали.
– Ты… ты что-то чувствуешь? Когда я на тебя смотрю?
– Что? – Я дергаюсь, но он удерживает меня без малейших усилий. – Нет.
– Не ври.
– Я не…
– Тихо! – приказывает он. У меня в груди вспыхивает негодование, но необычные глаза этого парня словно впитывают его. – Странно. Я думал…
Внезапно ночь разрывают крики, но на этот раз они исходят не от ныряльщиков. Мы оба разворачиваемся в сторону леса и поляны, на которой происходит вечеринка. Еще больше криков – и на радостные вопли пьяных студентов они не похожи.
Рядом раздается глухой рев. Я подпрыгиваю на месте, когда осознаю, что этот звук исходит от Сэльвина, который по-прежнему сжимает мое запястье. Он смотрит в сторону деревьев, его рот изгибается в довольной улыбке, обнажающей два клыка, которые почти касаются его нижней губы.
– Поймал.
– Кого поймал? – спрашиваю я.
Сэльвин вздрагивает, словно