целиком и полностью. Неизвестный был красен от гнева, его ноздри и губы невольно подрагивали, а правая рука неловко шарила по столу в поисках оставленного жезла.

Мужчина в черном все же справился с собой, длинно и прерывисто выдохнув. Подхватив свой жезл, он внезапно вознёсся вверх в длинном прыжке, одним ловким движением вскочив на перила второго этажа, и без усилия утвердившись на них. Веселящиеся юнцы дружно прекратили смех, и опасливо попятились, видя столь умелое применение техники шагов. Незнакомец, выбранный их заводилой как цель для насмешек, оказался мастером боевых искусств.

— Никогда меня, Юнь Чжунхэ, младшего из Четырех Злодеев, известного, как Злейший Среди Людей, не оскорбляли безнаказанно, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Готовься к смерти, мальчишка.

— Раз уж мы начали знакомиться, мое имя — Инь Шэчи, наследник семейства Инь, одной из знатных фамилий Ваньчэна, — ответил юноша после недолгой запинки. — Может быть, вы сделаете моей семье одолжение, и не станете чрезмерно обижаться на мою шутку? Я готов принести вам извинения, господин Юнь.

— Лучшими извинениями будет твоя голова, отделенная от тела, — зло ухмыльнулся Юнь Чжунхэ, ловко крутанув свой жезл. — Мне плевать на твою семью, глупец. Хотя, — его улыбка растянулась шире, превращаясь в безумный оскал, — пожалуй, после того, как я убью тебя, я отыщу твою семью, прикончу отца, надругаюсь над матерью, и сожгу ваш дом. Вот тогда-то моя обида исчезнет без следа! — он злобно расхохотался, запрокинув голову.

— Нас много, а ты — один, — раздражённо ответил ему Инь Шэчи. — К тому же, с нами доблестный Лю Дэхуа, для которого не составит труда поучить вежливости нелепо выглядящего выскочку, что сражается куриной лапой, — он повернулся к так и не вставшему из-за стола странствующему воину, и удивлённо моргнул: в расширенных глазах Лю Дэхуа плескался животный страх, а его пальцы нервно сжимали край столешницы. Вряд ли от него стоило ждать помощи. Юноша досадливо скривился, и обратился к приятелям:

— Ну что, друзья, выпроводим отсюда этого бахвала?

— Знаешь, Шэчи, это ты уж как-нибудь сам, — ответил У Ян, шаг за шагом пятящийся к ведущим на первый этаж ступеням.

— Настоящий мужчина отвечает за свои слова, — безразличным голосом добавил Лу Цзяочу. — Настало время ответить за все твое злословие, Шэчи, — он равнодушно отвернулся, и двинулся прочь, расталкивая прислужниц. Его побратим последовал за ним. Шао Цзюйцзы, кое-как поднявшись, на неверных ногах поплелся следом.

Последний из юных гуляк, поэт Хань Цзиньбо, неподвижно замер, скованный ужасом. Его била мелкая дрожь; юноша сжался на своем стуле, словно пытаясь стать меньше, и бессмысленно смотрел в пол под ногами.

Видя это единодушное отступление, Юнь Чжунхэ легко спрыгнул с перил, взмахивая жезлом. Лю Дэхуа, бессмысленно глядящий в одну точку, невольно дёрнул головой в его сторону, а ладонь мужчины цапнула рукоять его оружия — широкой сабли в окованных серебром ножнах. Злодей тотчас же ответил на это судорожное движение — его фигура метнулась к сидящему воину быстрее молнии, ускоренная техникой шагов. Когтистый жезл врезался в лицо Лю Дэхуа, срывая кожу и мясо, и обнажая кости черепа. Горячая кровь хлестнула во все стороны алой капелью, орошая стоящие на столах яства и напитки, и пятная одежды замерших в ступоре прислужниц. Изуродованный мужчина надрывно закричал, но его вопль немедленно обернулся булькающим хрипом — следующим ударом, жезл злодея вырвал несчастному горло.

Инь Шэчи не видел этого — едва заметив, что угрожающий ему убийца отвлекся на незадачливого Дэхуа, он со всех ног бросился к одной из комнат. Внутренние помещения «Приюта водяных лилий» были знакомы юноше до мелочей, и план спасения сложился в его разуме мгновенно. Поспешно вбежав внутрь, и задвинув засов двери у себя за спиной, Инь Шэчи метнулся к окну. Пусть решетчатые дверные створки, оклеенные бумагой, не стали бы серьезным препятствием для умелого воина, даже несколько мгновений лишнего времени могли стать спасением для удирающего юноши.

Распахнув ставни, Шэчи выскочил наружу, скользя и спотыкаясь на скате черепичной крыши. Глухой удар и быстрый топот пары ног раздался за его спиной, но юноша уже соскальзывал вниз, цепляясь за загнутый вверх угол кровли. Едва подошвы войлочных сапог Инь Шэчи коснулись камней мостовой, юношу подхватили несколько пар крепких рук.

— Меня хотят убить, — заполошно прохрипел он. — Какой-то Юнь Чжунхэ, один из Злодейской Четверки.

Сегодня, Шэчи был впервые благодарен отцу за навязанных им охранников. Более того, он от всего сердца благодарил небеса за неуемную отцовскую заботу. Уголки его рта приподнялись в улыбке облегчения, веки то и дело смаргивали предательскую влагу, а сам юноша тяжело оперся на главу телохранителей, строгого и седоусого Сун Тяньци, за малым не повиснув на нем всем телом. До сего дня, наследник семейства Инь презрительно игнорировал старого воина, считая его, и небезосновательно, скучнейшим человеком подлунного мира, но сейчас, он казался Инь Шэчи одним из самых близких ему людей.

Сун Тяньци не терял времени, быстро отдав своим людям несколько коротких приказов. Один из них выпустил в воздух пару хлопушек, с громким треском взорвавшихся в небесной вышине — семейство Инь было в числе немногих знатных фамилий Ваньчэна, которым позволялось вызывать стражу подобным образом. Другие рассыпались редкой цепью, выхватывая мечи и сабли, а сам глава охранников повлек Шэчи прочь, закинув его руку на плечи, и удерживая юношу за пояс. За их спинами раздались тревожные выкрики. Обернувшись, Инь Шэчи увидел, как Юнь Чжунхэ, выпрыгнув из окна, легко приземлился на мостовую, и немедленно бросился прямо на острия клинков охраны. Его птицелапый жезл засвистел бурным вихрем, отбрасывая в стороны оружие телохранителей, и щедро раздавая тяжёлые оплеухи. Охранники пятились, едва сдерживая яростный напор убийцы в черном. Раздались первые крики боли: мастерство воителя, назвавшегося Злейшим Среди Людей, на голову превосходило умения его противников, и те не могли отразить все из сыплющихся на них ударов.

— Не смотрите на это, молодой господин, — тяжело бросил старый телохранитель, продолжая волочь юношу на себе. — Ваш отец был щедр к нам все эти годы. Настало время отплатить за его щедрость, и мы готовы отдать эту плату кровью.

— Тяньци, я… это я виноват в их ранах, — выдавил Шэчи, шмыгая носом. — Я разозлил того мерзавца, насмехаясь над ним. Если бы не я, то мой знакомый, Лю Дэхуа, был бы жив, а твои братья по оружию — целы и невредимы,