— Ой, а что там? — живо поинтересовалась Петрова, но рассмотрев надписи “Сидр” отрицательно помотала головой. — Пить будете.

— Будем. — без зазрений совести подтверждал Роман.

* * *

Знакомые голубые стены. Под спинкой стула, стоявшего прямо возле низкой белой двери, старая надпись “бабурин свинья”. Рома усмехнулся сам себе. Жёлтый свет из высоких окон от самого потолка просачивался сквозь старые жалюзи, в которых местами не было ламелей: то белой, то синей. Деревянная авансцена была усеяна разноцветными воздушными шариками. Всё было ими усеяно — такие же были и над входом в актовую залу. А те, что приклеены на пыльные портьеры, отличались лишь золотистым цветом и меньшим размером, они сочетались с такого же фасона большими буквами и числом на стене вглуби сцены “ВЫПУСК 2000”. Стульчики, сваренные в ряд по пять штук, постепенно заполнялись, а в просторной комнате становилось тесно и душно. Сидя, как и полагается разгилдяям, на галёрке, можно было разглядеть спины всех присутствующих: родителей, бабушек, дедушек, детей, учителей и завучей. А когда вошла директриса, её недоброжелательный взгляд был настолько осязаем, что портфель Антона Петрова со стеклянным содержимым было решено переложить под сиденье, поглубже затолкать и закрыть ногами. Шёпотом сматерившись себе под нос парень понадеялся что звона бутылок никто не заметил в предвкушённом галдеже. В полузакрытом зáнавесе то и дело вылазила жирная тушка Семёна, которому видимо купили одежду полугодом ранее, не ожидая что за такой короткий срок его зад способен прибавить ещё в шести сантиметрах. Кроме него иногда мелькали чьи-то ноги в чудных туфлях, в основном с острыми носками. И чьи-то спины, перемотанные золотыми лентами через плечо. Понимая что в этом помещении со спёртым воздухом предстоит просидеть минимум час, Пятифанов собрался на генеральный перекур. Под сопровождение злобных позыркиваний гостей и классной руководительницы, он подошёл к левой кулисе и вызвал Жаслана в его последний школьный путь. Оттуда же вызвалась и Наташа, Рома удивился, но ответил ей кивком. Проходя этот длинный путь в противоположную сторону к выходу, троица услышала громкий опечаленный вздох и какие-то тихие возгласы на чужом языке.

«Пришла всё-таки» — одновременно пронеслось в пацанских головах.

Первым делом на курилке прозвучал вопрос:

— Куришь?

— Вообще нет, хотела просто с тобой поболтать. Но так волнуюсь если честно, что готова и поробовать.

Рома протянул сигарету бледной девушке. У неё были тонкие длинные пальцы, а на них маникюр-стилет, обрамлённый камушками и розочками. С девятого класса у неё до копчика отрасли волосы, концы были закручены, но не изменяя себе она подвязала часть их сзади бантом, чёрным, но выглядел он парадней чем обычный. Тонкая шея и плечи были оголены, а вот свои аккуратные коленки она спрятала под подолом платья глубокого изумрудного цвета. В её женственных руках сигарета выглядела вычурно, неестественно.

Она втянула дым и надула щёки, а выдыхая, закашлялась.

— Возьми в рот, на — короткий смешок, — втяни как будто из трубочки пьёшь, достань её, а потом открой рот и им снова вдохни. — помогал бурят.

Красавица сделала как он сказал, выдыхая она невольно сморщила нос.

— Фу-х. Не хочется в зал возвращаться. Меня поставили перед всеми выступать с флейтой. Там столько народу собралось, кажется что весь посёлок втиснулся.

— А Лиза? — подал голос Пятифанов.

— Лиза? Да поссорились мы с ней. Пускай обхаживает Катьку свою, и вообще пусть делает что хочет, мне без разницы. — она ногтём сбила пепел и сделала ещё одну затяжку, глубже чем первую.

— Ясно. — диалог не шёл. — Прикольный маникюр у тебя.

— Спасибо, — Наташа смущённо отвела взгляд.

Дальше они курили молча.

Комментарий к Рома

Буду благодарна за отклик:)

Катя

Комментарий к Катя

В случае чего, напоминаю о публичной бэте.

С самого утра в квартире царила торжественная атмосфера. Словно Лилия Павловна дочь не выпускала, а выдавала замуж. Она не стала ограничиватся покупкой белого платья с белыми туфлями на тонкой, как стилет, шпильке, ко всему прочему она вплела дочери в причёску гипсофилы. Таким образом, оглядывая со всех сторон проделанную работу, она отметила что перед ней предстала девушка, только что сбежавшая с пьесы кабаре, готовая вот-вот взойти на сцену для блистательного исполнения финального номера. Украшенное золотистыми стразами платье на тонких бретелях облегало до коленей, обтянутых колготками в мелкую клетку телесного цвета, а от них и до самых голеней разбивалось в облако страусиными перьями, три тонких косички от лба, на затылке за ушами превращались в пучки, из которых небрежно, но очень гармонично выбивались к верху выгоревшие светлые концы волос. Любимое жемчужное ожерелье, которое часто видели ученики младших классов, в этот раз оказалось на молодой шее с более упругой кожей. Но Екатерина уверена, не будь на острых носках её лодочек жемчужного обрамления, к этому драгоценному украшению ей бы не позволили и притронутся. А за макияж нарекли бы куртизанкой. Пухлые губы в красной помаде, надутые щёки в бронзовых румянах, и одни только зелёные радужки, тонущие в тотально чёрных тенях, ресницах и толстой подводке.

— Ну-ка, Серёж, сфотографируй меня с нашей красавицей. — женщина в строгом костюме коротко кивнула в сторону маленькой коробки, которая затерялась среди косметики, резинок, расчёсок, и флакончиков с приторно пахнущим содержимым, все они множились в высоких рамах союзного трельяжа. Увидев рассеянное лицо девочки она широко улыбнулась. — Это подарок тебе, будешь для своей газеты фоткать. Сейчас опробуем, Серёжа! — добродушная гримаса резко превратилась в недовольную и грозную.

— Цифра, Канон Еос Дэ–30, только с завода. — объяснял отец, распаковывая фотоаппарат.

— Поэтому не разочаруй нас, Е-ка-те-ри-на. — отчеканила Павловна, смерив дочку взглядом, от которого хотелось отмыться, поскорей избавиться.

— Ну чего ты, Лиль, заладила. — он важно покрутил камеру, выдвинул какую-то скобу над объективом, — У дочки нашей свято{?}[укр. нареч. праздник*], хай радуется, пока может. Отдыхай, милая, набирайся сил перед поступлением. — пободрил мужчина поглаживая оголённые лопатки. — Ну что, девчата, улыбочку!

Вспышка. Быстро и громко процокотав Катя оказалась возле папы, взяла подарок в руки. Разглядывая маленький экранчик, первое, на что она обратила внимание это свой вид. Полнит этот аппарат. В зеркале она была стройней. Хорошо что хоть с ростом 170 см помогли справиться каблуки. А так, девушка чувствовала себя настоящей богемой среди того сборища смердов, с которыми ей довелось провести слишком много времени. Хоть времени у Кати на них катастрофически не хватало, в связи с крайне усердной подготовкой к экзаменам, она старалась поддерживать среди подчинённых порядок. Делать замечания неопрятности или откровенно указывать на бедность прикрываясь чином старосты было такой приятной отдушиной после многочисленных выговоров