облака мира, о котором я ничего не знала. В какой-то момент я почувствовала себя самым одиноким человеком на земле и заплакала.

Пришло понимание, что я оказалась в такой ситуации только благодаря моему образу жизни, и сейчас мне не поможет никто. В принципе у меня был выбор — можно было пойти утопиться в ближайшей реке, которая журчала совсем недалеко от меня, или же попробовать выбраться в люди и найти этого Люку Бурого в госпитале Святого Мартина.

Всхлипнув, я утерла здоровой ладонью лицо и двинулась к реке. Ребро все еще побаливало, но палец почти перестал кровоточить, в основном, потому, что я плотно его обмотала куском платья. Впрочем, все это ушло на дальний план, когда я подошла ближе к воде и стала перед ней на четвереньки, чтобы дотянуться до кромки. Несмотря на грязное лицо, в некоторых местах обмазанное собственной кровью из пальца. Несмотря на спутанные нечесаные грязные волосы. Несмотря ни на что. На меня смотрела дивной красоты девушка. Это была вовсе не тощая пигалица — тюремная зэчка, а миловидная барышня с чуть впалыми от недоедания щеками, но все-таки достаточно круглыми чертами лица, наливными губами и голубыми огромными глазами, обрамленными в каскад черных ресниц.

— Нифига себе! — присвистнула я и тут же оглянулась, испугавшись собственного голоса. Хоть я уже привыкла к нему, но жаргонные словечки совсем не подходили этой барышне, которая смотрела на нее в отражении.

Я умылась и даже постаралась начесать пятерней волосы, что сделать не удалось — слишком кудрявые и пушистые они были. Тогда я скрутила два колобка на голове и постаралась закрепить прядями. Из-за раненого мизинца это удалось не сразу, но все-таки это было лучше, чем ходить лохудрой.

“Ладно, Зинаида, где наша не пропадала” — мне вдруг захотелось петь и плясать — я была такой ладной и симпатичной, правда в следующий миг вдруг вспомнила о синьоре, который попытался меня убить. Красота — это не самый лучший подарок девушке-бродяге во Франции восемнадцатого века.

Почти целый час я блуждала по лесу в поисках троп. Один раз мне довелось даже наткнуться на красноватые ягоды, но питаться ими я не рискнула. Медальон тоже не работал, чтобы связаться с Лохински и попросить помощи с определением ягод. Так что, я просто шла вперед, надеясь, что получится найти помощь.

В своих мыслях я, кажется, брела целую вечность, как вдруг их прервал топот лошадей. Я замерла и чуть было не бросилась в кусты — что, если меня ищет тот демон? И прицепился же он. Жадный скряга — из-за золотой монеты так издеваться над девушкой.

Подойдя чуть ближе я поняла, что здесь проходит дорога и достаточно людно, чтобы можно было затеряться в толпе. Помедлив несколько минут, я поняла, что выхода у меня все равно нет, к тому же я ужасно голодна.

Приговаривая проклятия, адресованные Лохински, я вышла, гордо держа голову.

— Эй, красота. Ты откуда такое чудо? — донеслось позади. Какой-то малоприятный мужик с усами и бородой, переворачивая тюки с соломой, обращался ко мне.

— Иди-иди, голодранка, на мужа-то моего не глянь! — прикрикнула толстая женщина в засаленном чепце, из-под которого торчали несколько грязных прядей неопределенного цвета. Она перебирала гнилые овощи, затем вытерла руки о фартук и злобно глянула на меня.

— Сдался мне ваш муж! — нахмурила я брови.

— Ты чего сказала? — женщина поднялась во весь рост и я увидела, какие у нее широкие плечи и натруженные ладони.

— Я ищу госпиталь святого Мартина. Он далеко? — обратилась я к мужчине. Тот облокотился на колено и задумался, вместо него ответила жена.

— Это в соседнем городишке, в глубине леса. Вали давай подобру — поздорову, — я явно ей не понравилась. А вот ее мужу даже весьма. Он протянул мне бурдюк и я с удовольствием хлебнула воды. Она была ужасной на вкус, с привкусом болотной тины, но это была хотя бы вода. Я показала мужчине большой палец вверх — класс, а он недоуменно посмотрел.

— Это значит, все супер!

— Что? — не понял он.

— Все отлично, спасибо за воду! — терпеливо пояснила я, отдавая бурдюк с водой.

Слева проехала повозка на тощем ишаке. На ней сидел широкоплечий хмурый мужчина в годах. Я заметила, как он осматривает меня с ног до головы.

В принципе, я уже жалела о своем решении выйти к людям — с запозданием подумав о том, что сперва можно было найти какую-нибудь ферму или дом — выкрасть хотя бы нормальную одежку, а не это бесстыдство.

— Ладно, приятно было с вами побеседовать, — бросила я недовольной крестьянке, и пошла вперед, напоследок оглянувшись на мужика — он складывал из большого пальца “супер”, а жена больно махнула его по плечу.

Соломенные лапти передавливали ноги и в одном месте образовалась болючая мозоль. В этом мире явно не стремились к комфорту женщин.

Я шла туда же, куда вела меня толпа, периодически разряжаясь сальными замечаниями в мой адрес. А пару раз меня даже ущипнули за пятую точку и довольно ощутимо. Я лишь бурчала в ответ: “Уроды”, даже не пытаясь сопротивляться. Вот бы мне сейчас нож! Томка научила меня неплохо владеть ножом — во всяком случае, я могла бы защищать себя, только где же его тут добыть.

Уже почти стемнело, и я лишь думала о том, что ночевать мне предстоит в лесу. Но, судя по всему, бог был милостив ко мне. Идя за людскими стайками, я обратила внимание, куда они меня привели. Вдалеке завиднелось одноэтажное длинное здание, напоминающее барак. Но самое главное — оттуда пахло жареной едой и там было много света! Подойдя поближе, я убедилась, что там действительно можно поесть — это была харчевня. Осталось придумать лишь, как добыть еду. Это же было так легко!

Глава 3

Сразу у входа в харчевню, под большим берестяным навесом, располагалась жаровня, посередине которой славно крутился уже подрумяненный кабан. При виде этого лакомства я сглотнула слюни, представив как вгрызаюсь в сочный кусок мяса, а уж мясо я ела очень давно — в тюрьме нам давали какую-то крупяную баланду с запахом консервов.

Возле кабана крутился, судя по всему, хозяин харчевни — он поливал мясо пивом и периодически ворошил горячие камни. Сама харчевня внутри была уставлена парой десятков грубых, наспех сколоченных столов и скамеек, полных люда в серых, коричневых рубахах, зачастую покрытых пятнами. Видимо, простолюдины любили приходить сюда сразу после тяжелого дня.

Часть столов стояло на улице. Чуть дальше