на совет сенаторов и приказал им обсудить дело, как бы извести Егеря. Собрались сенаторы, посоветовались, придумали службу, которой Егерь не мог бы исполнить, подписались под бумагой, и стряпчий отнес ее к царю. Вечером призвал царь Егеря и говорит ему: «Верный мой слуга, сослужи мне службу, в эту ночь сшей мне тридевять мундиров, исполнишь — награду получишь, а не исполнишь — голову на плаху». Пришел Егерь домой кручиноват, печален. «Что, любезный мой муж, пришел ты кручиноват, печален, — спрашивает его жена, — царь тебя огрубил или службу нарядил?» — «Царь не огрубил, а только службу нарядил, велел к утру приготовить тридевять мундиров». — «Ну, это не служба, а службишка, ложись спать, утро вечера мудренее». Егерь лег спать, а жена его вышла в полночь на крыльцо, переменила перстень, с руки на руку, вдруг явились слуги; она приказала им сшить к утру тридевять мундиров, и слуги скрылись. К утру мундиры были готовы, Егерь снес их к царю; удивился царь, наградил Егеря золотом и отпустил домой.

На другой день царь снова призвал сенаторов, снова предложил им обсудить, как бы извести Егеря. Сенаторы посоветовались, написали в бумаге, что постановили, подписались и отправили бумагу к царю. Снова царь позвал Егеря и говорит ему: «Верный мой слуга Егерь, сослужи мне еще службу: разбросают слуги в поле четыре четверика маку, а ты в одну ночь все семячки собери, не соберешь — голова на плаху, а соберешь — награду получишь». Пришел Егерь домой печален, кручинен. «Что ты, любимый мой муж, кручинен, печален, царь ли тебя огрубил или службу нарядил?» Егерь сообщил жене, что нужно было сделать по приказу царя. «Ну, утро вечера мудренее, ложись спать, а утром рано иди на поле». Слуги царя вечером разбросали в поле четыре четверика маку, в полночь жена Егеря приказала слугам собрать мак. Рано утром Егерь вышел на поле и нашел, что уже все меры почти полны, походил недолго по полю, меры наполнились, и он ушел домой. Снесли слуги мак к царю, царь подарил Егерю за службу дорогой перстень и отпустил домой.

Чрез несколько времени царь собрал сенаторов и приказал им каждому отдельно в три дня обдумать, чтобы Егерь принес какую-либо диковинку из чужой земли, а пока не найдет, чтобы домой не являлся. Через три дня ко дворцу привезли три воза бумаг, собралось у дворца народу видимо-невидимо, вышел и царь, посмотрел и говорит: «Ну вот из этого всего выберем самое хитрое и невозможное исполнить и пошлем слугу».

В это время мимо царя проходил голь-пьяница кабацкая, остановился он и говорит царю: «Ваше императорское Величество, на свете все возможно, нет только молока птичьего, да и то можно достать в иноземных царствах. Прикажите все эти возы спалить огнем, а мне разрешите в 70 кабаках пить водку без денег, и я вам скажу то, что лучше будет всех этих бумаг». Царю захотелось узнать, что такое выдумал голь-кабацкая, приказал написать указ, чтобы пьяница в какой кабак ни зайдет, везде бы отпускали водку безденежно. Подписал бумагу и отдал пьянице, а тот отвел царя в сторону и что-то шептал царю на ухо, и пошел своей дорогой, а царь приказал воз убрать. Вечером царь позвал Егеря и говорит ему: «Верный слуга Егерь, послужи мне еще, сослужи службу: иди туда, сам не знаю куда, и принеси то, сам не знаю что. Чрез три года возвращайся назад, принесешь — примерно награжу, а не принесешь — голову положишь на плаху». Кручинен, печален пришел Егерь домой. «Что, мой любезный муж, — спрашивает жена, — кручиноват, печален? Царь тебя огрубил или службу нарядил?» — «Царь службу нарядил, велел идти туда, не знает сам куда, и принести то, сам не знает что». — «Вот это так служба. Ну, ложись спать, утро вечера мудренее». Лег Егерь спать, а жена его в полночь вышла на крыльцо, с руки на руку переменила кольцо, и вдруг явились слуги, она и спрашивает их: «Не знаете ли вы принести то, сама не знаю что?» Подумали слуги и говорят: «Не знаем». Приказала она слугам наготовить легкой пищи и принести к утру. Утром Егерь встал, а жена и говорит ему: «Тебе придется идти к моей сестре, далеко она живет, пищи я напасла много; вот возьми еще это полотенце, когда придешь к сестре, ночуешь, на другой день будешь утираться, то возьми свое полотенце, она тебя узнает, и там само дело покажет, что тебе придется делать. Когда пойдешь дорогой, то все заворачивай в левую руку на всякой дороге».

Взвалил Егерь мешок на плечи, простился с женой и пошел. Все заворачивал в левую руку, долго ли, коротко ли шел, пищи уж стало мало, вдруг в лесу увидел избушку; стоит избушка на курьей ножке, на веретеной пятке, кругами вертится, и дверей не видать. Подошел Егерь к избушке и говорит: «Избушка, избушка, стань к солнцу задом, ко мне крыльцом». Избушка остановилась, Егерь вошел в избу, в избушке сидит женщина, шелк прядет, нитки длинные сучит, веретено крутит и под пол спускает. Увидала Егеря и говорит: «Куда идешь, добрый молодец, куда путь держишь. Туда много народу идет, а назад еще никто не воротился». — «А у нас, тетенька, не так бывает: прежде накормят, напоят, а потом и спрашивают». Женщина собрала на стол. Егерь поел и лег спать; утром встал, умылся, достал из мешка полотенцо, стал утираться, женщина вдруг и закричала. «Ах ты, братец мой, муж сестры любезной, куда ты идешь, куда путь держишь?» Егерь рассказал все, женщина сказала, что ночью она попробует узнать что-либо, может быть, не придется идти дальше.

Егерь спит, а женщина вышла в полночь на крыльцо, сняла с правой ноги башмак, и вдруг налетело множество всяких птиц, сняла женщина башмак с левой ноги, и набежало множество разных зверей. Женщина и спрашивает: «Слуги верные, можете ли вы найти мне то, сама не знаю что?» Все птицы кричат, что не знают, и звери тоже. Когда все умолкло, приблизилась к женщине одна птица и говорит: «Есть птица Ногай, она сто лет на свете живет, та, может быть, и знает». — «Сейчас же слетать голубю за птицей Ногаем», — распорядилась женщина. Голубь улетел, нашел птицу Ногая в дупле дерева, и через несколько времени с голубем прилетела большущая птица. Женщина спросила у Ногая, может ли она найти то, что она и сама не знает. Ногай