Саид, Лорин дружок, был из старожилов. Милый, любезный — и как родной со всеми. Не водился ни с ворами, ни с дилерами, и меньше всего — со шлюхами и стриптизерками. Мы каждый день пересекались в "Аркаде", куда он приходил выпить кофе, — хозяин был его соседом и приятелем. Саид редко вступал в разговоры с окружающими, казалось, собеседники всегда забавляют его. Этот парень мог покорить любого — на раз, за здорово живешь, он воодушевлял людей, мгновенно подчинял их своему обаянию.

А Роберта все разглагольствовала:

— Интересно, откуда они знают друг друга, наши птички никуда не ходят… Да и Саид не так много шляется. Но у них бывает каждый день. Кэти сказала, что…

Уже много лет мы с Робертой странным образом совпадаем — болтаемся в одних и тех же барах, работаем в одних и тех же заведениях. Мы близки, хоть и без сердечной привязанности.

Из распахнувшейся двери "Аркады Дзен" в лицо пахнуло теплом. Я проводила в этом баре столько времени, что на секунду показалось: вот, вернулась домой, на столе горячий ужин…

Бармен Матье протянул через стойку руку:

— Все хорошо?

— Могло быть и хуже. А ты как?

— Не жалуюсь. Что выпьешь?

Мирно, накурено — спокойная послеобеденная обстановка, тихий гул голосов. Посетителей мало, никто никуда не торопится. Позже атмосфера переменится, но спиртное потечет ручьем, так что смену темпа никто не заметит.

Я заказала кофе и положила на стойку газету. Вошел высокий темнокожий парень с белыми волосами, кивнул Матье. Он приходил сюда каждый вечер, всем улыбался, но никогда ни с кем не заговаривал, заказывал пиво, минут десять стоял у стойки, держа кружку в руках, но не делая ни глотка, и разглядывал публику. Потом залпом выпивал содержимое и уходил. Он всем нравился, потому что был похож на пожилого джазмена, с изжеванным лицом, в поношенном костюме, но никто ничего о нем не знал.

Матье начал готовить мне кофе: он приплясывал на месте, открывая ящик для гущи, чистил фильтр, постукивая по краю стола. Матье был немногословным парнем, да и вообще мы так часто виделись, что вполне могли позволить себе роскошь просто помолчать вдвоем.

Он поставил на стойку коричневую чашку, пододвинул ко мне вазочку с арахисом. Я кивнула в знак благодарности, оторвавшись от чтения, и отправилась за свой столик в глубине зала, рядом с бильярдом.

Два подвыпивших здоровяка кружили вокруг залитого мягким светом стола, пытаясь сыграть партию, двое других подпирали стену в ожидании своей очереди.

Серьезные лица над зеленым сукном, сосредоточенный взгляд прищуренных глаз — удар нужно точно рассчитать, мягкие движения склонившихся под прямым углом тел.

Матье нес два стакана виски, танцуя между столиками. Он двигался расслабленно и бесшумно, стараясь ничего не свалить. Подсел ко мне за столик, как всегда слегка возбужденный, начал отбивать такт, барабаня пальцами по столу. Infections Groove is in the House[1].

Мы молча сидели рядом, потом "хором" потянулись каждый за своим стаканом.

К нам за столик подсели Стефани и ее темноволосая подружка-барменша, манерная девица с пухлым ртом. Они весьма язвительно обсуждали Кэти, которую Организация ангажировала в фильм категории "X". Разговор шел на полном серьезе, ни дать ни взять — члены жюри, вырабатывающие общее мнение. Стефани высказывала сомнение:

— …ты же понимаешь, завтра у нее все переменится, а из этого дела так просто не выпрыгнешь…

Организация владела множеством заведений, в том числе "Эндо", "Аркадой" и баром, где подвизалась брюнетка, наложив не без труда лапу на весь секс-бизнес в городе. Добившись монополии, они душили в зародыше любую конкуренцию. Сейчас они нанимали девиц для нового дела — производства видеофильмов. Роберта и губошлепая брюнетка дорого бы дали за возможность участвовать в съемках. Вокруг актрисулек, играющих в тяжелом порно, всегда царит ажиотаж, так что девки находили более пристойным демонстрировать свои задницы на видео, чем выставлять их напоказ живьем. Брюнетка привередничала:

— Я бы не хотела, чтобы меня выбрали исключительно в угоду моде… Кэти им нужна только из-за моды на Лолит, сделает два-три фильма — и все будет кончено… Предпочитаю дождаться, когда меня возьмут за индивидуальность… Ты согласна? Главное — избежать фальшстарта.

Они дудели в одну дуду, доказывая друг другу, что завидовать нечему, да они и не завидуют.

Роберта посмеивалась:

— Если нужно выглядеть малолеткой, чтобы тебя заметили, — благодарю покорно! Предпочитаю быть настоящей женщиной…

Брюнетка подхватила, махнув рукой с идеальным маникюром:

— Да, в Организации меньше всего интересуются твоими достоинствами и талантами, тут важны блат и привилегии… Лично я не участвую в подобных делишках.

Матье тут же откомментировал:

— Тебе повезло, дорогая! Знаешь, "делишки" не каждому по зубам…

Мило улыбнувшись ей, он встал и отправился к себе за стойку, собрав по дороге со столов пустые стаканы.

Всем в округе было хорошо известно, кому благоволит Организация, так что мое присутствие было явно неуместно в этой "школе злословия".

Взяв стакан, я ушла из-за столика.

Саид сидел на табурете у стойки, рядом с кассовым аппаратом, и играл в кости с официантом.

Этот парень одевался черт знает во что, но умел носить португальское старье с королевским шиком и выглядеть так, словно на нем лучший костюм самой дорогой марки. Он держался прямо, даже когда горбился, умел выглядеть одновременно жестким и вкрадчиво гибким. Как боксер на ринге или бомба на взводе, готовая в любой момент взорваться.

Я протянула ему руку, поздоровалась.

— После обеда я возилась с твоим Масео… Недавно отвела его к Лоре…

Он улыбнулся в ответ:

— Надеюсь, никаких грязных штук с моей собачкой?..

— Конечно нет, пса я не тронула. Зато жена у тебя горячая!

Общаясь с Саидом, следовало знать меру — "перебрать" с шутками было бы опасно.

Вошедший Гийом подгреб к стойке и остановился у пивного крана и машинки для раздачи арахиса. Я подошла к нему.

Матье налил нам.

С каждым животворным глотком виски по телу разливалось благодатное тепло. Дверь то и дело распахивалась, вваливались новые посетители — наступил час аперитива.

Каждый день, в самом начале вечера, люди собирались в этом баре как на большую перемену. Мне было привычно хорошо и весело в теплой духоте зала.

Чердак раскалывался — накануне я перебрала. Схватила бутылку воды, выпила залпом. Вроде стало полегче, но глаз я по-прежнему открыть не могла, голова была чужая.