Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Матье отпустил наконец пса, и Лора подозвала его к себе властным строгим голосом — она всегда так разговаривала с гигантом — и вышла, ни с кем не прощаясь. Я проводила ее взглядом через стекло витрины: они медленно удалялись, огромная собака жалась к ногам хозяйки, та что-то говорила, наклоняясь, как будто интересовалась мнением Масео.
Кто-то рявкнул:
— Дверь!
Лора не дала себе труда закрыть ее, и с улицы потянуло холодом.
Снаружи посигналило такси, я махнула рукой, сделав общий привет, и вышла.
Я успела как раз вовремя: машина, остановившаяся за моим такси, бибикнула всего раз.
На другой стороне улицы, на тротуаре, стояла Соня с клиентом, красивым парнем в темных очках. Я извинилась, открывая дверцу:
— Прости, Соня, я тороплюсь, увидимся позже.
Она кинулась к машине, придержала дверь:
— Ты куда?
— В Чек.
Она плюхнулась рядом со мной, бросив мужика на улице.
Такси тронулось с места. Соня шумно выдохнула:
— Мудозвон несчастный, думала, никогда не отвяжется… Так куда едем?
— У меня встреча с Королевой-Матерью.
Едва захлопнув дверцу такси, Соня наклонилась к шоферу:
— Поезжайте через Пар-Дьё!
— Пар-Дьё? Да-а, милочка, видать, вы любите объездные пути!
Соня сидела на переднем сиденье, задумчиво глядя прямо перед собой. Потом завопила, как с цепи сорвалась:
— "Милочка", как ты сказал, может себе позволить хоть весь город объехать! Кстати, в Пар-Дьё поедете через Перраш. "Милочка" кое-что заберет, и она не нуждается в ваших комментариях! Я тебе не подружка и трепаться не намерена.
Меня понесло, и я сорвалась:
— Иди в задницу, Соня, я еду прямо и не хочу опоздать, потом, если тебе надо, катайся по Лиону хоть до усрачки, дело твое!
Ее это совсем не впечатлило.
— Брось, Луиза, всего две минуты, "милок" постарается побыстрее.
Я совсем завелась и рявкнула шоферу, который уже переехал мост, чтобы развернуться на набережной в обратном направлении:
— Не слушайте ее, мы едем прямо на набережную Пьер-Сиз.
И поставила точку, раздраженно прикрикнув на Соню:
— А ты заткнись!
Я любила встречаться с Соней, но она каждый раз в рекордно короткие сроки выводила меня из себя. Вообще-то мне нравилось с ней собачиться — хорошая разрядка, если приходится всегда быть на стреме, чтобы никого не обидеть.
Она была странная девка — всегда возбужденная, наэлектризованная, с королевскими замашками. Ее во всем было слишком много, она была порочна и энергична — как двигатель, работающий на полных оборотах, но вхолостую, ничего не приводя в действие.
А еще Соня была профессионалкой экстра-класса — Королева-Мать хорошо обучила ее выставлять клиентов на деньги.
Она много зарабатывала и тут же все тратила. Ездила только на такси, жила только в гостинице, являлась в бары, тряся пачкой денег, командовала, раздавала бабки тем, кого считала близкими дружбанами, — в список ее друзей легко попадали и так же легко с треском вылетали из него. Соня обожала собирать вокруг себя всякий сброд и водить это отребье за собой в шикарные места, чтобы устроить скандал на входе, если их не пускали. Она бранилась с официантами в ресторанах, потому что те якобы не тем тоном ответили члену ее свиты, харкала на пол и давала волю рукам. С каким-то больным любопытством она проверяла, как далеко ей позволят зайти с кучей бабок в кармане.
Ее лицо было то багровым от ярости, то пунцовым от смеха, легко переходившего в рыдания и икоту, так что ей приходилось присаживаться, чтобы не сдохнуть в страшных судорогах.
Она очень быстро успокоилась и пробурчала:
— Ладно, раз у тебя и пяти минут нет, чтобы я купила газету и забрала кое-что в гостинице, так и скажи… Нечего так заводиться из-за ерунды…
Достав сигарету, Соня закурила, не спрашивая разрешения. Шофер сказал, что у него в машине не курят — вполне мирным тоном, — потому что она была классная ведьма и все в конце концов попадались к ней на удочку. Она не упустила возможности побазлать:
— Это что еще за фигня? Кто может запретить мне пару затяжек?
Шофера не испугал ее грозный тон.
— В моем такси никто не курит.
— Я открою окно, это-то хоть разрешается? Я плачу — так что уж позволь мне нарушить правила.
Парень не хотел ввязываться в спор, понимая всю его бесполезность. Он просто остановился на первом же светофоре, выключил счетчик и потребовал плату. Соня обрушила на него град оскорблений, но он стоически сохранял вежливость. Соня, царственная, презрительно улыбающаяся, кинула ему двадцать франков и прошипела:
— Запомни, дружок, завтра, если я захочу, ты выкрасишь свое такси под леопарда, а сам напялишь беретку с помпоном. Так что не выступай, а то пожалеешь.
И мы отправились на своих двоих к мосту Терро — надо было пройти несколько сот метров, чтобы попасть в штаб-квартиру Королевы-Матери.
Мне нравилось смотреть на Соню, когда она злилась, но ходить пешком я не любила и лезть на рожон тоже, так что я дулась. Но ей было плевать — она произносила очередной монолог в режиме "нон-стоп". В ее репертуаре оказалось штук пятнадцать историй о схватках с таксистами.
— Мерзкие твари, с ними надо построже, правда…
Я слушала и не слышала, глядя на реку. Черная вода, маслянистый блеск, мягкие объятия сумерек… Ледяной воздух прочищал бронхи, пешая прогулка выветрила дозу алкоголя, принятую на грудь в баре. Мне хотелось побыстрее добраться до моста, а Соня никак не могла заткнуться.
Ледяной ветер мгновенно забрался под куртку. Я шла сгорбившись, прижав локти к телу, лицо морщилось от холода.
Генеральный штаб Королевы-Матери светился голубыми огнями в конце улицы. Квадратное бетонное здание было снаружи таким обычным, что больше всего напоминало заброшенную ткацкую фабрику.
Мы позвонили в высоченную черную бронированную дверь, подняли головы: охрана проверяла всех входящих. Услышав щелчок замка, нужно было немедленно отступить на шаг назад: дверь открывалась наружу и могла запросто пришибить, что и случалось с завидной регулярностью с непосвященными. Остальные очень веселились…
Девушки на входе посторонились, пропуская нас, поклонились сухо и сдержанно, почти по-военному: торс чуть вперед в точно отмеренном элегантном движении. Обе были одеты в темно-синие костюмы, на ногах — туфли на шпильках, прическа — безупречный, волосок к волоску, пучок. Я всегда с трудом различала девиц Королевы-Матери, заведение кишело ими, и все они были похожи, как близнецы: брюнетки с телосложением пловчих из команды ГДР, ноги от подмышек, квадратные подбородки, смуглая кожа. Они следили за порядком, практически не разговаривая между собой, очень вежливые, но почти никогда не улыбающиеся. В Чекинг-Пойнте о них ходили легенды.