глубоко незаурядным… своим холодным умом он воспринимал страну как некий хитро устроенный автомат, еще не отлаженный, в котором надо заменять время от времени отдельные детали и целые блоки. Имея для этого многообразный набор изощренных инструментов, барон Андрей Иванович, вполне обрусевший, связанный женитьбой со старинными русскими родами, воспринимал Россию как поле рациональной деятельности… Остерман не был кровожаден. Он был холодно, целенаправленно и целесообразно жесток…».

Современный историк В. Н. Виноградов также отметил такие неприятные качества А. И. Остермана, как честолюбие, тщеславие, мстительность и склонность к интригам. Впрочем, как справедливо пишет Виноградов, Остерман как достойный сын своего времени сочетал в себе все пороки и достоинства людей эпохи Просвещения. К числу достоинств относились образование и острый аналитический ум. Что касается отношения Остермана к России, по мнению В. Н. Виноградова, Остерман принадлежал к тем иностранцам, для которых Россия стала не второй, а единственной родиной.

С подачи Петра Великого «безродный немец» Андрей Иванович Остерман женился на представительнице знатного российского дворянского рода Марфе Ивановне Стрешневой, внучке боярина Родиона Стрешнева, одного из воспитателей («дядек») Петра I. Cам Петр I щедро награждал Остермана землями с крестьянами. Любимым имением четы Остерманов стал Красный Угол в Рязанской губернии. В браке со Стрешневой Остерман имел трех сыновей и одну дочь. Первенец Петр скончался в 1723 г., через год после рождения, Федор (1723–1804), крестник цесаревны Анны Петровны, и Иван (1825–1811) были заметными государственными деятелями эпохи Екатерины II. Федор с 1763 г. возглавлял Московскую дивизию, в годы Русско-Турецкой войны 1768–1774 гг. командовал гарнизонами Украинской линии, имея чин генерал-поручика, с 1773 г. был московским губернатором, с 1780 г. — сенатором. В преклонном возрасте серьезно увлекся проблемами православного богословия. Его брат Иван уже в конце царствования Елизаветы сделал блестящую дипломатическую карьеру — с 1760 г. и на протяжении последующих 14 лет был чрезвычайным посланником России и полномочным министром в Швеции, в 1774 г. стал вице-канцлером, а в 1783 г. — канцлером, главой Коллегии иностранных дел России. Правда, эта роль оказалась для него трудновыполнимой. Главную роль в коллегии играл А. А. Безбородко. Федор и Иван Остерманы не оставили детей, но титул и фамилия Остерман указом Екатерины II были переданы внуку их сестры Анны, который стал именоваться Александром Ивановичем Толстым-Остерманом. В 1970 г. он участвовал в штурме Измаила, в 1812 г. отличился в ходе Отечественной войны.

К приведенной выше информации о семье и о самом Андрее Ивановиче Остермане надлежит добавить несколько штрихов.

Остерман принадлежал к числу лиц, особо ценимых в дипломатии тех времен, которые умели произносить пространные монологи и при этом ничего нового собеседнику не сообщить. Иностранные дипломаты часто писали в своих депешах, что им доводилось выслушивать от Остермана ответы на заданные ими вопросы, в которых содержалось что-либо им неведомое: они оставляли кабинет вице-канцлера с тем же объемом информации, с которой к нему являлись.

Английский посланник в Петербурге Финч в депеше от 24 июня 1740 г. отметил болтливость временщика Бирона и умение Остермана держать язык за зубами, сохранять непроницаемость: «Герцог Курляндский, когда он в духе и когда ему угодно, выскажет в четверть часа более, чем граф Остерман в четверть года».

Впрочем, Остерман не жалел слов, когда было надобно «заговорить» собеседника. Эти его свойства, ценимые в дипломатии XVIII в., отметил французский посланник Шетарди в том же 1740 г.: «…Остерману ничего не стоит говорить без конца любезности, давать всякие уверения и беспрестанно притворяться искренним».

Еще одно свойство натуры Андрея Ивановича состояло в его исключительной способности внушать своему собеседнику мысль о том, что она зародилась в его, собеседника, голове, а не ловко навязана ему вице-канцлером. Для этого использовались фразы, означавшие глубокую озабоченность вице-канцлера судьбами страны, которую представлял дипломат, вкрадчивый голос, которым искусно пользовался Андрей Иванович. Правда, эти приемы приносили барону Остерману кратковременный успех, со временем хитроумные приемы вице-канцлера становились достоянием иностранных дипломатов и утрачивали изначальный эффект, но все же были полезными в переговорах.

Иоганн Бальтазар Франкарт. Портрет графини Марфы Ивановны Остерман (фрагмент). 1738 г. Холст, масло. Государственный исторический музей, Москва

Одни из описанных выше свойств натуры Остермана были присущи ему с юности, другие выработались в той «школе», которую он прошел в России. Поэтому стоить обратить внимание на биографию нашего героя.

Андрей Иванович (Генрих-Иоганн-Фридрих) Остерман родился 30 мая 1686 г. в вестфальском городе Бохуме в семье лютеранского пастора. Биографы Остермана располагают скудными сведениями о его детстве и юношестве. Образование он получил в Иенском университете, который не закончил, так как вынужден был бежать из Иены сначала в Эйзенах, а затем в Амстердам. Причиной его бегства было ожидавшееся наказание за убийство своего товарища на дуэли. В Голландии 17-летнего Остермана в 1703 г. встретил адмирал на русской службе Крюйс и нанял его для службы в России, куда он прибыл в 1704 г. и обратил на себя внимание знанием иностранных языков: немецкого, голландского, французского и итальянского. Лингвистические дарования Остермана позволили ему быстро овладеть и русским языком. Причем он овладел им с таким совершенством, что в царствование Петра Великого опережал современников лет на 15–20 в стиле и грамматике.

Знание иностранных языков открыло Андрею Ивановичу возможность продолжить службу в России во внешнеполитическом ведомстве: в 1708 г. он был определен переводчиком Посольского приказа. «Толмач» пришелся ко двору и с 1710 г. стал быстро подниматься по служебной лестнице; в этом же году он получил первое серьезное поручение, позволившее ему проявить свои способности при его исполнении: он был отправлен к польскому королю с извещением о взятии Риги русскими войсками, а также к прусскому и датскому дворам с целью убедить их принять более активное участие в войне против Швеции.

В 1711 г. Остерман участвовал вместе с П. П. Шафировым в заключении Прутского мирного договора с Турцией и получил звание тайного секретаря. В последующие годы ему доверяют поручения, требовавшие умения самостоятельно принимать решения: в 1713 г. он был отправлен в Берлин не в качестве курьера, а переговорщика, который должен был ориентироваться во время переговоров в ежеминутно менявшейся ситуации и самостоятельно находить достойный выход из нее. В 1715 г. Остерман в звании Канцелярии советника отправился в Голландию, якобы «для осмотрения нового в ботанике изобретения», а на самом деле для исполнения поручений князя Б. И. Куракина, в руках которого находилось руководство внешнеполитическими делами с европейскими странами.

Надо полагать, что Андрей Иванович успешно справлялся со всеми поручениями, так