низко летящая ласточка, что-то звонко проголосив. Проводив взглядом птицу, Лир обратил внимание на багровеющее небо — оставшееся позади озеро вот-вот обретет животрепещущий вид. Ему же осталось совсем немного: пройти пару тысяч метров, свернуть налево и двигаться наискосок ровно до тех пор, пока его нос не уткнется в забор на участке крестьянина.

Глава 2

Жизнь в поселении била ключем: туда-сюда сновали люди, конюх вел лошадей по улице, а пастух при помощи крупной собаки уже загонял скот обратно на ферму. В отличие от его дома, здесь было куда больше создающих шум и суету молодежи и детей. Множество получивших отпуск солдат, случайных путников или подобных Лиру мужчин жили или временно останавливались в Салтуме. В нем же ждали своего часа ребята младше призывного возраста, а также расцветали девочки, вот-вот готовящиеся стать первыми красавицами.

В нос юноши ударил запах краски — маляр разукрашивал незатейливую вывеску гончарной. Линур остановился, заинтересованно разглядывая, как молодая девушка аккуратными движениями рук придавала форму посудине, одновременно с этим ногой заставляя безостановочно крутится круг. За ее спиной находилось готовые изделия: как использующиеся в хозяйстве, так и созданные в качестве декора. Некоторые из них были разукрашены в яркие цвета, а другие наоборот — в темные. Парню непроизвольно захотелось что-нибудь прикупить и себе.

Тряхнув головой, работница посмотрела из-под волос голубым глазом на Лира, смущенно улыбнулась и продолжила делать узоры на получившейся чашке. «Она еще девочка, — подумалось ему. — Ей пятнадцать или даже четырнадцать». Пусть он сам уже и считается мужчиной, но разница между ними всего в два-три года.

Плотским утехам Линур предался всего однажды и то скорее из подростковой любопытности. Лона всегда была его подругой и никаких любовных чувств ни он, ни она к друг другу не испытывали, однако дружба между мальчиком и девочкой в таком возрасте имеет очень размытые границы, которые можно перейти, даже этого не заметив. Она быстро повзрослела телом и в свои тринадцать имело ярко выраженную грудь и аккуратное, красивое личико, украшенное веснушками. В нем же играли гормоны, поэтому все произошло неожиданно для обоих — под ночным небом, пока они любовались звездопадом.

Губы осторожно соприкоснулись, впервые пробуя нежную ткань друг друга. Сначала это были короткие поцелуи, но очень быстро они превратились в глубокие и чересчур затяжные. Нескоро рука парня осмелилась скользнуть по юному тельцу. Стесняясь, он гладил только руки, плечи и талию, но осознав, что сейчас ему дозволено все, а Лона под ним уже в нетерпении продолжения, он перешел к ляжкам, бедрам и грудям. Неловко Лир стянул маечку, оголяя девушку выше пояса, и столь же неуклюже он расправился со штанами вместе с трусиками. Несмотря на неумелость в движениях и пылающее от стыда лицо, ему понравилось. Тем не менее эта ночь оказалась последней, когда Линур испытал тепло девичьего тела, вопреки его просьбам. Трахать грязных шлюх ему не хотелось, как и других женщин, но и ничего прочего, кроме прелестей подружки он не желал, хоть она и не была обделена умом. Наверное, поэтому и отказывалась.

Оторвавшись от сладких воспоминаний, путник хотел сделать шаг вперед и познакомиться с голубоглазой особой, но не вовремя сорвавшаяся капля краски с кисти мужчины, все еще разрисовывающего дерево, упала прямо ему на щеку, вдобавок заляпав накидку. Девушка захихикала, не отрываясь от работы.

— Идиот криворукий! — выругался Лир.

Обернувшийся на крики маляр смерил взглядом паренька, после чего тоже улыбнулся, умудрившись при этом сохранить холодный тон:

— Нечего здесь шастать! Люди делом заняты.

Разгневанный юноша схватился за рукоять, но меча не вытащил.

— Не надо! — испугалась девица, отняв руки, из-за чего почти готовая чашечка потеряла свою форму и превратилась в бесформенную кучу глины. — Уходите!

Фыркнув, он развернулся и направился в сторону ближайшей таверны, надеясь, что успеет очистить одежду до того, как засохнет краска.

Колодец отыскался вблизи жилья на эту ночь. Обложенный каменными кирпичами, он давал доступ к подземному источнику, снабжая водой всю деревню. Жителям она доставалась бесплатно — захожим приходилось покупать за четверть медяка. Линур мог пройти дальше и выйти к реке, где стирают вещи и моются люди, но ко всему прочему ему жутко хотелось пить, поэтому он предпочел именно родник.

Получивший положенную сумму старик лениво бросил ведро вниз и медленными движениями вытащил уже до краев заполненную кристальной водицей деревянную тару. Отхлебнув совсем немного, парень почувствовал, как его зубы заныли от холода, однако продолжил пить глоток за глотком, пока подбородок не оказался полностью мокрым. Лишь после этого он умылся, стирая краску с щеки и дотошно пытаясь отмыть одежду. Довести дело до конца так и не удалось — обычной водой серое пятно теперь не убрать.

— Система тебя дери! — пробубнил себе под нос Лир.

Погрузившийся в себя старик вдруг сосредоточил вопросительный взгляд на нем, не совсем понимая, за что это его ругают. Зло скинув ведро обратно в колодец, путник направился к ведущей в здание двери.

В таверне пахло едой. Чуть ли не с каждого стола разносился вызывающий слюни запах мяса, жаренного картофеля и тушеных грибов. Каждому проголодавшемуся проходимцу вскружало голову, зазывая приблизиться к стойке и взять перекусить, выпить, после чего, достаточно расслабившись, остаться на ночь и заснуть крепким сном, или же продолжить кутить. Линур, и так собиравшийся поесть, охотно повелся на поводу у своего желудка, усевшись за свободный стол.

Заказав овощную похлебку, кусок зажаренного утенка и свежеиспеченный хлеб, а также литр пенного, чтобы еда лучше проходила в горло, гость в ожидании принялся рассматривать обстановку вокруг себя.

К вечеру внутрь забилось много людей. Больше половины из них — солдаты в одежде характерных цветов. Доспехи некоторых стояли у столов, другие же отнесли кожаную со стальными элементами защиту в комнату или дом. Перед глазами мелькала темно-красная одежка с тонкими голубыми линиями, тянущимися вдоль рукавов и штанин. У каждого на спине можно было заметить аккуратно вышитый герб Империи — правитель не скупился на снабжение армии. Выбравшиеся из казарм и караула воины отдыхали на полную: гогоча, поглощая блюдо за блюдом, выпивая алкоголь литрами так, что оно стекало у них по усам, и шлепая официанток по упругим словно специально выставленным на показ упругим задам. Они знали, что с пьяного и соскучившегося по ласкам мужлана можно будет побольше содрать.

Даже одинокому путнику было сложно не почувствовать все то веселье, творящееся сегодня в Салтуме. Крики, танцы и исходящая от энтузиастов музыка, что решили блеснуть своими навыками, способствовали этому. Лир не