обустроил, и школу трехклассную для детей» — повеселел Николай, твердо уверившись, что надо каяться, чтоб оставили в заводе: «Да хоть приказчиком!»

В дороге Корепанов всё выпытывал у есаула, что за люди эти немцы, как старосту зовут по имени-отчеству: «Нешто, сунет в рыло пару раз, за обиду причиненную, с меня не убудет!» Есаул, не чинясь — важно рассказывал, что то не немцы, просто гутарят чудно. А Захар Михайлович — мировой мужик, хоть и староста. «Жинка у меня, с Викуловской Степанидой — с их барыней дружат, по торговой части наиглавнейшей, с Галкой!» — бахвалился Вахромей: «Оне все словно баре по обхожденью, но к людям с пониманием и обхождением. Хотя и лаяться горазды борзо!»

— А вертепа у них не будет? — Спросил Пантелей. — Я в Оренбурге видел на рождество. Это ящик такой, в ем куклы ходют, картины показывают, как волхвы к младенцу Иисусу в ясли с дарами пришли, дюже занимательно!

— У них, Пантелей, — еле сдерживал усмешку Вахромей, — енти вертепы на пол-стены и люди там как живые. И не токмо люди, твари разные тако же! Не дай боже, приснится потом этакое!

Егор подошел к крыльцу учебного корпуса медцентра, поздоровался с курящим Олегом, с ухмылкой прислушивающимся к доносящимся из помещения вскрикам и шуму, и тоже набил трубку. Спросил огонька, раскурил и посетовал:

— Хоть курить бросай, воротит от этой трубки. Быстрей бы с бумагой решить. Как же я по сигаретам скучаю! Да хоть самокрутку из газеты, и то лучше трубки этой!

— Ты же брал этого, Аллена Карра, в библиотеке нашли которого, «Легкий способ бросить курить», неделю держал, не прочитал разве?

— Прочитал, — уныло ответил Егор, — дякую тоби боже, что мы не нашли «Легкий способ бросить пить». Эта падла так убедительно и доходчиво о вреде курения расписал, что я проникся и всё осознал. Только курить так и не получилось бросить. А от расстройства — стал в полтора раза больше дымить…

— Пхапхапха, — закашлялся Олег, — пожалуй, я её читать не буду, пхапхапха!

— А чо там за разборки в маленьком Токио? — Егор тоже обратил внимание на шум.

— Там комедь! — В голос заржал эндокринолог-стоматолог. — Твоя пришла Митеньку отбивать у Расула с Борей, к тебе в рабство. Тот позорно сбежал жаловаться Губину. Михайло Палыч, открывший для себя волшебный мир косынки и сапёра — вылетел из палаты и начал на всех орать, чтоб работать не мешали. Тут председатель подошел, разобрался из-за чего весь сыр бор и тоже орать начал. Договорились, что рождество все вместе справлять будем, здесь. Ещё гости приедут, твоя опять же с детьми спектакль небольшой подготовила, на рождественскую тему. Так что вечером на площади представление. И попика привезут с завода.

— А чо орут то тогда всё ещё? — Удивился Егор.

— Так Ксения Борисовна твоя, как узнала что Митенька теперь производством заниматься будет — рассвирепела. Кидаться стала, что не отдаст его, кто детей учить будет? Захар с Губиным в палате спрятались, а Митенька оттуда и не выходил. Так что Ксюха твоя щас с отцом и Расулом лается. Ну как лается, они от неё по классам бегают, она за ними. Иди ка ты домой лучше, брат!

Егор выколотил трубку и отправился к Анисиму. Ксюшу пусть отец утихомиривает. Соваться под горячую руку жены, когда она в гневе — ищите дураков! Дед визиту обрадовался: «Здорова ссыкло! Чо сам кота не принес? И Ксюха у тебя — не маленькая кобыла. Робитенка затиранили, ваш Гугл нас с ней чуть в кровь не изодрал!» Егор, видя такой неласковый прием, хотел уже откланяться, но Анисим не отпустил:

— Пойдем чай пить, раз приперся, куда побежал!? Тока ружжо почистишь и сразу чай пить.

— Твое ружье ведь, сам и чисти! — попытался отбояриться.

— Твоё! — Торжественно провозгласил дед. — Вот как помру, тебе и достанется! А как ты с ним управляться будешь? То-то и оно, СВТ — машинка капризная и нежная. Уход любит. Так что садись, будешь учиться!

— Зачем зря то чистить, она у тебя и так блестит!? — Не так совсем Егор представлял чаепитие.

— Чой это зря? Четыре раза сегодня пулял с утра, двух косуль пристрелил и зайца. Зайца, правда — собакам отдать пришлось, больно у него вид неприглядный после пули. Прямо в деревне почти, повадились сено тюкованное подъедать! Ничего не боятся, наглые, как ваша Маня!

Егор вздохнул, закатал рукава и принялся чистить оружие, под нескончаемый монолог деда. Стараясь не спорить, чтоб ещё чего не придумал, помимо чистки винтовки…

Под вечер народ потянулся в центр, там на площади установили и украсили елку. «Хрен его знает, как здесь Рождество отмечают», — поскреб тогда в затылке Председатель: «поставим елку, оно и привычно, и на новый год останется. Ребятне горку зальём. Создадим привычную праздничную атмосферу! Несколько гирлянд по домам соберем — местные точно такому подивятся».

Учебный корпус, убрав лишнее — подготовили для праздника. Народу зайти согреться, там же столы составили, окруженные лавками — выпить-закусить в тепле. Руководство и особо приближенные дислоцировались отдельно, у врачей в более комфортных условиях. Как решили ещё в самом начале: «Хватит в демократию играть, уже наигрались — весь мир в труху!»

Двух косуль, добытых утром Анисимом — выделили в общий котел на праздник, женщины с утра хлопотали за готовкой. Овощей принесли их овощехранилища, народ нес из дома, кто чем богат. Гостей готовились встретить по царски. Помимо поселковых, ожидавшихся ближе к вечеру — уже прибыла большая делегация из Верхних Тыгов, и родители приехали детей проведать, и Азат с Иргизом. Захар наказал гостей кормить от пуза, под присмотр дружинников и их ответственность выделил спиртное: «Если кто нажрется до выступления детей и начнет исполнять — на исправительные работы отправим! Не испортите праздник!»

Ксюша собрала детей, занятых в сценках — в одном из классов и проводила последний прогон, репетирую предстоящее выступление. Стемнело, на елке мигали разномастные гирлянды, рядом под плотину пруда — тянулась залитая горка, с которой раздавался гомон довольной детворы. Народ бродил по площади, периодически заходя перекусить — все там физически не помещались, поэтому скооперировались и из ближайших домов принесли и расставили несколько столов. Ждали только запаздывающих.

Предпраздничную атмосферу оживляла музыка из вынесенных на улицу пары колонок, вперемешку лились эстрадные хиты разных лет и солянка из того, что нашлось. Приехавших поселковых и заводских приветствовала бессмертная, классика, Егор специально подгадал:

Как-то ехал я пеpед Рождеством.

Погонял коня гyжевым хлыстом.

Hа моём пyти тёмный лес стоит: