поставили ультиматум токарю: «Выбирай здесь и сейчас, блядства не потерпим, на смех всей деревне!» Айрат, на всякий случай, отошел подальше и выпалил: «А не хочу выбирать! Обоих люблю!» Девчонки неуверенно переглянулись, Айрат, заметив неуверенность — добавил: «Я же татарин!» Дилара, задумалась и выдала: «У нашего бия, отца Азата — три жены. А чем наш Айрат не бий? Вон вокруг него как бегают — выточи то, выточи сё! Да и ты, Зинка — ловкая девка, не смогла тебя побить!»

Зинка вначале фыркнула, потом задумалась, взяла Дилару под руку и скомандовала Айрату: «Чо встал, пошли домой! И никаких тебе тройничков! А узнаем, что гуляешь — ноги выдернем, да, Дилара!?» Дилара с таким остервенением закивала, что стало понятно — эти выдернут, и не только ноги! Айрат пристроился вначале в кильватере, но затем, ободренный отсутствием агрессии — взял обеих под руки и повел домой…

Дождавшись, пока Айрат скинет верхнюю одежду на вешалку — прошли на кухню. Хлопотавшая там Маша (мать Мани) — при виде гостя мужа развеселилась:

— Привет, Айрат! Заездили тебя девчонки, на рыбалку сбежать решил!?

— Здравствуй, Маш! Ничо не заездили, развеяться хотел, а то с утра до ночи за станком не разгибаясь. Я ведь рыбак, сюда попал из-за рыбалки. И рыбки домой принести, раз такие деликатесы в Аю водятся.

— Как вы живете то, — Маша налила мужикам чаю, накрыла на стол и села рядом, — девчонки то у тебя не цапаются, не скандалят?

— Всякое бывает, — Айрат размешал чай, отложил ложечку и стал мелкими глотками прихлебывать, — они на меня в основном исполчаются, а так дружно живем. Азат за Дилару три коня отдал и десять баранов. Зинка их на скотный двор свела, говорит — на работе упахивается, чтоб ещё дома вокруг скотины бегать. Я калым Азату саблей отдал, Расуловской работы.

— Богато, — заметила Маша, — Федусу за вдову лошадь только отдали и пять баранов.

— Маша! — Серёга отбил пальцами дробь по столешнице. — Шла бы ты чай пить в зал! Мне с Айратом о делах поговорить надо!

— Что!? — Маша привстала, нависнув над столом. Токарь сразу понял, отчего Маня не по годам сурова — не только в папу пошла! — Ты командовать своими дружинниками на улице будешь, понял?! А дома я хозяйка! — И гордо удалилась.

Серёга понизил голос и доверительно сказал:

— Вот так вот и живем, брат…

— А я, думаешь, просто так на рыбалку собрался!? — так же негромко ответил Айрат.

— Да все съездим! — Успокоил его участковый. — Три-четыре дня на всё это багрение, я для порядку орал. Не дело всем сразу переться, деревню оголять. Я вот о чем с тобой переговорить то хотел, дружище…

Серёга достал карту, свернутую в рулончик, сдвинул на столе посуду, вазочки с вареньем и мёдом, освободив место и расстелил, прижав скручивающиеся края чашками:

— Смотри, ты Ай то хорошо знаешь?

— Я же местный почти! — Возмутился токарь. — С Сатки, правда, но почти каждые выходные на речке! Мы и под лед проваливались с Саней, на тракторе!

— Ну тогда легче. Вот тут внизу, завтра от Новой пристани и вверх к нам на встречу пойдет часть городских, с пристанскими. Мы, со второй частью городских и Вахромеевскими от Старой Пристани вниз, к ним спускаться начнем. До Сосниного брода у нас с ними граница. Первый день без фанатизма рыбачим, большая часть добытого уйдет церкви и нахлебникам в казну, поэтому не торопимся. Пьем у каждой лунки и вечером отмечаем с размахом.

— Ааа, вот ты чо Егора не хочешь в первый день брать! — Догадался Айрат.

— И это тоже. Я и тебя не хочу на открытие сезона брать, если честно. Случись с тобой чего, мне же потом проходу не дадут, что токарь нетрудоспособен. Палец там прищемишь или подморозишь, а мне голову открутят!

— Серый! — с укором протянул Айрат. — Всю жизнь на реке и всё нормально было, что начинается то?!

— Оно и видно, что нормально! То на тракторе под лед провалитесь, то в прошлое, пролюбив машину! Пошли на двор, покурим.

— Тоже дома в печку курить не дают? — Понимающе усмехнулся токарь.

Серёга только пожал плечами: «Сам видишь, и Маня тут, и Маша…» Убрал со стола карту, набили трубки, накинули на плечи куртки и прихватив в совке углей из печки — пошли курить. «Надо Егора пинать, чтоб спички сообразил», — в который раз подумал участковый: «а то как наркотики свои варить — он всё умел и ничего не мешало. Энтузиазм изо всех щелей брызгал, а тут разнылся — того нет, этого. Губину пусть заказывает, Палыч обещал всё достать, что можно!»

Постояли во дворе, покурили. После Рождества неожиданно потеплело и слегка присыпало крупным снегом. Проходившие мимо по улице старушки воззрились на Серёгу с Айратом. О чем-то пошушукались и вытолкнули вперед застрельщицу. Та набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в воду и начала обличать пронзительным голосом: «Ууу, рожи ваши бесстыжие! Безбожники!» Стоящие сзади её поддержали: «У Сережи всё семейство такое, что Маню взять, что Машку!»; «А Егор у них вообще каторжанин и наркоман!» А застрельщица обрушилась на токаря: «А ты чего зубы скалишь, нехристь?! Блудишь с двумя девками сразу, ни стыда, не совести! Что морду наглую за забором прячешь, стыдно людям в глаза смотреть?!»

Участковый, приоткрыв рот, с недоумением наблюдал за происходящим: «С какого перепугу их так попаяло, ледащих?» — посмотрел на Айрата. Тот наклонился, пряча лицо за забором и гнусно хихикал, изредка всхрюкивая: «Пусть уйдут от греха подальше, расскажу!»

— Давайте, божьи одуванчики, пиздуйте отсюда подальше! С богом! Пока на вас протокол не составил за административку, перечницы старые! Вам уже на кладбище прогулы ставят! — Стал выпроваживать их Серёга.

Старухи, злобно огрызаясь — ушли, обещая поквитаться в царстве небесном. «Ну, что они как с цепи сорвались?» — спросил у Айрата. Тот, еле унимая смех — ответил: «Это всё Егор твой, с попиком!»

— Что он там опять? Дал бог брата акробата, ни дня без того, чтоб по деревне не полоскали! — Взвыл участковый в сердцах. — Его же попросили, чтоб он пономаря этого охмурил и приручил. В деревне поставить своего, ручного и прикормленного попа! Что опять пошло не так?!

Со слов Айрата картинка немного прояснилась — задачу приручить Савву Егор решил и даже перевыполнил. Да так, что обряженный в старую росснефтьевскую спецовку Савва ходил за Егором по пятам второй день. Выполняя самую грязную и неблагодарную работу не ропща. «Прикидываешь Серый», — складывался пополам Айрат: «Сидят эти два перца, Егор с