скорбным тоже, потому на окрик внимания не обратил. Но тут между ним и едой встала чья-то туша. Это была очень плохая мысль — не пускать богатыря к еде, о чем Вернон узнал буквально через минуту, взвыв от боли в чреслах. Мальчик учел, что телом он хиловат, но помня, что по мудям достаточно просто попасть… В общем, местный кандидат в колбасу устроился выть на полу, а перешагнувший через него Добрыня устремился к еде.

— Ты что натворил! — какая-то баба, живо напомнившая мальчику Соловушку, выдвинулась на кухню, замахиваясь на него и голосом выводя трели, продолжавшие напоминать. Добрыня поднял палку.

— Так что, «шоловушка», тебе зубы вопливые повыбить? — сообразив, что баба — местная нечисть, с которой церемониться не надо, не Яга чай, Добрыня обращался с ней, как привык.

— Ты что? — баба покраснела, но близко не подходила. Опасалась богатыря, значить, подтверждая тем самым свой статус нечисти. Но мальчик пока не реагировал — он изволил трапезничать.

— Надо мне силами колдовскими тело тренировать, — задумчиво произнес он, жуя внушительный окорок. — А то ведь смотреть противно… А вдруг басурмане полезут? Эй, нечисть басурманская, ты полезешь? — ничего не понявшая из речи Гарри тетя кивнула просто на всякий случай. На каком языке разговаривал мальчик, ей было не очень понятно, но почему-то страшно.

Закончив с едой, Добрыня решил полежать на печи, но оной не нашел, и помянув басурман диких, взгромоздился на диван, моментально уснув. Вернон все еще разогнуться не мог — мальчик приложил его от всей широты богатырской души, Петунья находилась в ступоре, разглядывая полностью уничтоженный окорок и остатки других продуктов, а Дадли… Спустившийся из комнаты мальчик увидел лежащего кузена и понял, что его сейчас накажут. Завизжав, юный Дурсль выскочил из дома, помчавшись куда глаза глядели, потому далеко не убежал, встретившись с телеграфным столбом.

Проснувшийся Добрыня решил заняться собой. И занялся, а что ему? Глядя на занятие Гарри, Петунья решила пока ничего не делать, тем более что Вернона увезли парамедики, не поверившие в то, что яичницу приготовил щуплый племянник. Впрочем, узнать об этом Петунье предстояло совсем скоро.

А пока Добрыня пытался привести тело заморенного родственниками мальчика к богатырскому стандарту. Задача была непростой, но русский богатырь сдаваться не умел, не научили, значит.

* * *

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор задумчиво смотрел на свои артефакты. Часть работала, часть нет, из чего можно было сделать вывод, что Гарри жив и мертв одновременно. Грустно вздохнув по поводу того, что года властны даже над древними артефактами, Великий Светлый принялся зажевывать благовония лимонными дольками. Ощущения при этом были феерические.

— Вот, Фоукс, придет Гарри в школу, — мечтательно заявил Альбус. — А мы ему для шалостей Цербера посадим, мальчику надо развивать героичность.

— Курлык?! — феникс был явно озадачен такой постановкой вопроса.

— Да! И еще, наверное, надо будет прогулку какую-нибудь устроить, — продолжил планировать Дамблдор. Благовония сегодня, по мнению птицы, как-то не так отражались на существе, что кормило феникса, хотя этот цепляющийся за хвост, как репей, «спутник», птице уже надоел. Поэтому Фоукс думал о том, что нужно сделать с Дамблдором, Дамблдор находился в сладких грезах, а Помона Спраут сокрушалась по поводу куда-то запропастившегося куста с красивыми зелеными листьями.

Часть 3

Попытка осознать рассказанное матерью девочки Яге сходу не удалась. Ситуация напоминала рассказы пьяных богатырей, поэтому девочка решила расспросить притворявшегося отцом девочки, но носившего на себе чары принуждения, что с точки зрения Яги было совершеннейшей глупостью.

— Так, болезный, рассказывай-ка все, — мягко попросила девочка мужчину, ощущавшего сильный жар вокруг того органа, что есть только у мужчин.

— Ты должна будешь стать подругой Героя, чтобы умереть на его глазах, — ответил мужчина. Такой подход Яга не принимала, потому как убивать девочек на глазах кого-то считала неправильным.

— Где отец этого тела? — поинтересовалась яркая представительница нечисти, пытаясь найти логические связи.

— Мы его убрали, потому что так надо для Всеобщего Блага, — пафосно произнес странный человек.

— Так, подытожим, — Яга понимала, что рассказанное ей напоминает бред Горыныча, съевшего десяток мухоморов. — Ты, — она ткнула в женщину, — моя биологическая мать. А ты — какой-то фанатик, не суть… Хм… А если так? — девочка сделала сложный жест, от которого оба взрослых внезапно исчезли. Сильно удивившаяся Яга потрогала то место, где сидели двое взрослых и призналась. — Не поняла…

Что-то вспомнив, девочка прошлась по дому, почти случайно обнаружив присосавшийся к стене с внешней стороны красный пульсирующий кристалл. Внимательно посмотрев на него, а потом и на какую-то белую коробочку рядом, Яга распылила оба, тяжело вздохнув. Такие шутки она знала, сама не раз шутила, поэтому отправилась обратно в дом — готовить уже настоящую еду и ждать действительных родителей.

— Интересно, — задумчиво проговорила девочка, приказав ножу резать, а половнику мешать. — Кто это сюда мухоморник занес и зачем? Хотя… мог и сам прорасти, если девочку сильно пугали, а она ведьма…

Мысль имела право на жизнь. Псевдоживые кристаллы могли прорасти и сами в местах страха, хотя мухоморниками назывались не зря, ибо вызывали явления сходные с одноименным зельем. Впрочем, обнаружив, что трапеза была иллюзорной, Яга расстроилась, принявшись готовить — кушать хотелось. Взрослые раньше вечера не ожидались, а чары слежения и какого-то странного принуждения девочка с дома сняла. Принуждение было направлено на учебу, вызывая тем самым недоумение Яги. Правда, сказку о «помереть на его глазах» девочка не забывала, под мухоморами бывали и вещие сны…

Готовя еду, Яга думала над тем, что за свою длинную жизнь что только не видела, поэтому давно пора перестать удивляться. С другой стороны, в голову яркой представительницы славянской нечисти заползла мысль о том, что мухоморник в Британии — явление не то, чтобы обыденное. Впрочем, долго раздумывать над этим девочка не стала, второй раз за день садясь обедать.

— Самое главное, — Яга задумчиво жевала кусок хлеба, разговаривая сама с собой. — Никого не убить случайно. Нарочно-то ладно, а вот случайно… Детки, судя по школе, здесь бракованные и наверняка невкусные… Что хорошо, потому что я их и так не ем, это все суеверия, да… — в замке повернулся ключ.

— Миона! — раздался громкий мужской голос. — Ну-ка принеси тапочки