Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Могу, наверное. — В голосе ее прозвучало легкое сомнение, но она приподнялась и села на диване, свесив ноги на пол.
— И? — Он выжидающе смотрел на нее.
— Голова немного кружится, но не смертельно. — Незнакомка встала, схватилась за Корсакова, чтобы не упасть, и тут же обрела устойчивость. — Спасибо вам, что вы меня спасли, но я, наверное, пойду.
— Может, вас отвезти? — предложил он, впрочем, довольно неуверенно. Ему хотелось есть и спать, а вот снова выходить из дома на мокрую ветреную улицу не хотелось совершенно.
— Да некуда меня везти, — ответила женщина. — Я в этом доме живу. На пятом этаже, как раз над вами. Шла домой и не дошла, в обморок свалилась. Вы меня проводите до квартиры, если вам не трудно, а там уж я сама. Можете?
— Конечно. — Иван был так рад, что на улицу выходить не надо, что был готов оттарабанить ее на пятый этаж на руках. — Вы дойти сможете? А то я донесу.
— Смогу. — Она снова улыбнулась, поморщилась от какой-то неведомой ему боли и не оглядываясь пошла к выходу. Чувствуя себя отчего-то полным дураком, Иван поплелся за ней. Молча они поднялись на пятый этаж, она отперла дверь и скрылась внутри своей квартиры.
— Меня, кстати, Лида зовут, — сказала она перед тем, как закрыть дверь перед его носом. — Спасибо еще раз. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — буркнул Иван дерматину, оказавшемуся перед его носом, легко сбежал по ступенькам вниз, захлопнул свою дверь и, предвкушая ужин и кручинясь о бесславной гибели чекушки, пошлепал на кухню ставить чайник. О своей соседке с разноцветными глазами он тут же забыл.
Подлинное счастье стоит недорого. Если за него приходится платить большую цену, значит, это фальшивка.
Проснувшись, Лида первым делом прислушалась к своим ощущениям. За последнее время это успело войти в привычку. Иногда ей казалось, что по какому-то зловредному природному волшебству она в мгновение ока состарилась. Еще три месяца назад была цветущей тридцатилетней женщиной и вдруг стала древней старушкой, у которой каждый день болит что-то новое.
Расхожую фразу «не понос, так золотуха» она теперь понимала буквально. Расстройство кишечника стало привычным, она даже внимания на него особого не обращала. Болели суставы рук и ног, их просто выкручивало, особенно в сырую погоду. А так как декабрь в этом году выдался дождливым и мокрым, то боль практически не отпускала, не давая спать по ночам.
Уголки рта потрескались, и Лида даже проколола себе курс витамина В, который не помог ни капельки. Она постоянно испытывала слабость, тахикардия сменялась приступами удушья, а пару дней назад она вообще свалилась в обморок в подъезде, что было совсем уже тревожным симптомом.
Наверное, она бы затеяла серьезное обследование, чтобы понять, отчего это вдруг начала рассыпаться на части, если бы в глубине души не знала, что именно стало причиной ее странного недомогания. Нервы.
Этим летом Лида пережила развод, настолько же тягостный, как и внезапный. Она бы в жизни не поверила, что ее муж, с которым они познакомились на первом курсе института, а на втором уже поженились, после двенадцати лет брака вдруг решит скоропостижно развестись.
Славка был долговяз, вихраст и близорук. В жизни его интересовали только две вещи — медицина и Лида. Даже на родившуюся через год после свадьбы Лизу он всегда обращал ничтожно мало внимания. Так что детские пеленки, первые шаги, первые же болезни и все остальное, связанное с наличием в доме маленького ребенка, легли именно на Лидины плечи. А она же еще при этом и училась, принципиально не уходя в академку, чтобы не отстать от курса и, в первую очередь, от Славки.
Конечно, ей помогала свекровь, с которой они жили. Без свекрови она ни за что бы не справилась. Лида вообще привыкла считать, что с матерью мужа ей повезло. Та никогда не видела в ней соперницы, против свадьбы не возражала, радушно приютила молодую семью у себя, безропотно готовила еду, нянчила Лизу, никогда ничем не возмущалась и никогда с Лидой не ссорилась. Чудо была, а не свекровь. Но ровно до тех пор, пока Славка, по своей всегдашней привычке не сдвинув очки на кончик носа, не сообщил, что полюбил другую.
Новый выбор сына свекровь восприняла с тем же спокойствием и радушием, что и первый. Меньше чем за месяц Лида оказалась без мужа, без свекрови, а заодно и без места жительства. Конечно, можно было вернуться к родителям, что она и сделала. Но там в двухкомнатной хрущевке кроме мамы и папы жила еще старшая Лидина сестра Маша со своим мужем и двумя сыновьями. И всего за пару дней стало совершенно ясно, что не только москвичей испортил квартирный вопрос. Лиду с Лизой здесь, конечно, любили, но ютиться ввосьмером на сорока трех квадратных метрах было невозможно.
Нужно было срочно что-то решить, и, немного подумав, Лида решила. Она была отличным педиатром. Знающим, опытным, чутким, искренне любящим детей. В поликлинике, в которой она работала, с ней горя не знали, и все-таки Лида оттуда уволилась и переехала в райцентр, расположенный в сорока километрах от того города, где она родилась, выросла и окончила мединститут.
Центральная районная больница представляла из себя обшарпанное, пахнущее прокисшими щами здание, издалека выглядевшее местом боли и скорби. Кадровый голод здесь был просто чудовищным, педиатров, естественно, тоже не хватало, зато желающим приехать сюда работать тут же давали служебную квартиру. И этот фактор стал решающим.
Конечно, в облздраве Лидии Корниловой на выбор предложили сразу три центральные районные больницы, и везде с благоустроенным жильем, но место, в котором она сейчас жила, было ближе всего к областному центру, где оставались родители, а вместе с ними театры, магазины и прочие огни большого города, к которым она привыкла с детства.
Как бы то ни было, с первого сентября она работала именно здесь, потихоньку обживая старую обшарпанную квартиру, в которой до нее жил бывший заведующий терапевтическим отделением, не ушедший на пенсию по причине того, что заменить его было некем, и скоропостижно скончавшийся за два месяца до ее приезда. В первые же дни Лида переклеила обои, купила новые тарелки и чашки, вымыла окна, повесила яркие тюлевые шторы, водрузила на колченогую плиту новенький чайник в ярко-красный горох, оглядела свое убогое жилище и, глубоко вздохнув, решила, что для начала нового жизненного этапа все очень неплохо.
Одиннадцатилетняя Лиза осталась пока у свекрови. В новую школу Лида планировала перевести ее со второго полугодия, чтобы дать самой себе время привыкнуть к новому месту работы и к новому для себя статусу разведенной женщины.
Она никогда-никогда не думала, что Славка, ее Славка, который помогал ей готовиться к экзаменам, вместе с ней учил неподдающуюся латынь, объяснял ей отличие латеральных и медиальных коленчатых тел в головном мозге, может ее бросить. Его не интересовали другие женщины. Лида могла голову дать на отсечение, что в институте он ни разу не повернулся в сторону любой, даже самой расписной красавицы. Он был настолько рассеян во всем, что не касалось медицины, что никогда не мог ответить, как выглядел человек, только что вышедший с его приема. Симптомы и диагноз он помнил, возраст и пол тоже, а все остальное — нет, увольте.