И вот в самом начале 90-х, когда СССР приказал долго жить, в Великий Пост в областной газете появилась заметка: «Вчера наши братья-католики отметили Пасху. Богослужение возглавил новый ксендз, отец… (назовем его Тадеуш). Присутствовали учащиеся воскресной школы. Музыкальное сопровождение – солист N-ской филармонии, народный артист Чувашской АССР Леонид Розенфельд». Да, римская курия вспомнила про среднерусских католиков и прислала туда настоящего ксендза. Родом ксендз был из Западной Белоруссии, по национальности поляк и очень образован. Он даже учился в Риме, а по слухам, которые сразу же дошли до епархиального секретаря православной епархии, состоял членом ордена иезуитов.

И вот с этой новостью епархиальный секретарь и явился к Владыке.

Владыка по случаю великопостного понедельника сидел за столом и трапезничал солеными грибочками с квашеной капустой. В маленькой хрустальной вазочке лежали холодные бочковые соленые огурчики, в другой – соленые помидорки, а на тарелке кузнецовского фарфора дымилась печенная в золе картошка. В запотевшем кувшине рдел сводивший зубы морс. Владыка был постник и вкушал все строго по уставу.

Услышав сообщение епархиального секретаря, архиепископ задумался. Ну, ладно, хрен с ним, с Розенфельдом (в голове Владыки проплыл холодец с хреном, который терли для него в Свято-Троицком женском монастыре), может, он и вправду немец. Ну понятно, ксендз приехал – перестройка! Но вот иезуит из Белоруссии… этот делов наделает. Да, собственно, уже начал: только приехал, а уже воскресную школу открыл.

Владыка не то чтобы сильно не любил католиков. Скорее, наоборот, уважал. Но побаивался. Он был из никодимовцев, и когда-то сопровождал авву в Рим. И вот именно в Риме он понял, насколько католики богаты. И коварны – сейчас сразу миссионерствовать начнут.

В голове его созрел хитрый план. «А когда у нас иудейская пасха?» – спросил он епархиального секретаря. Тот не помнил. Тогда Владыка велел пригласить епархиального электрика, еврея дядю Моню и епархиального же водителя, татарина Тимура, которые с упоением рассказали архиепископу, какие праздники мусульмане и иудеи отмечают весной.

К Благовещению и муфтий, и раввин получили приглашения на архиерейский прием. А ксендз – нет.

Команда поваров расстаралась: запеченная осетрина, соленый муксун, черная и красная икра и даже камчатские крабы. Раввин, конечно, от крабов отказался и пытался отказаться от осетрины, но владыка достал лупу и показал мелкие чешуйки, доказав, что осетр вполне кошерен. А муфтий уписывал крабов за обе щеки под черносмородинную настойку.

В общем, посидели хорошо. Под конец Владыка произнес тост: «За традиционные религии!», в котором вспомнил, как православные, мусульмане и иудеи вместе противостояли католической экспансии в эпоху крестовых походов. Все выпили и поцеловались.

Вскоре наступил Песах. В синагоге места было маловато, да и правоверные иудеи вряд ли были бы рады визиту архиепископа. Но раввин нашел выход: в машину племянника дяди Мони загрузили несколько пачек мацы и ящик кошерного израильского вина (хитрый раввин успел узнать, что когда владыка молодым игуменом служил в Русской Духовной Миссии, то отдавал ему предпочтение). Владыка сначала задумался, что делать с мацой, а потом порылся в Требнике Петра Могилы и нашел Чин благословения и очищения Вина, и Елея, Меда, или иного пития, или «ияди коелибо, виейже приключитися животну некоему в скверну впасти», который и совершил над иудейскими дарами.

В оставшееся до Пасхи время все епархиальное управление во главе с Владыкой дружно хрустело мацой. К Пасхе же Владыка отправил и раввину, и муфтию множество крашеных яиц, куличей и творожных пасох, естественно, пригласив их на пасхальный обед. На Курбан-Байрам муфтий кормил бараниной и чак-чаком, под Йом-Кипур постарался раввин (правда, по-тихому, в ресторане «Московский»). В проповедях же каждый из них всегда подчеркивал гнусную роль крестоносцев в истории.

Ксендз-иезуит недоумевал, почему интеллигентные жители города, сначала радостно встретившие представителя «культурного христианства», теперь стали при встрече нервно покашливать и отворачиваться. Архиерей же, муфтий и раввин продолжали обмениваться подарками на все праздники. И каждый год Владыка в полном облачении совершал Чин освящения мацы, как стали называть его епархиалы.

И Владыка тот уже давно преставился, и муфтий, и даже раввин, доживший почти до ста лет, но в N-ской епархии обычай освящать мацу держался много лет. Может, и сейчас новый митрополит мацу освящает и ест. А католики так и сидят в своем молельном доме.

Вот так!

Наверное, каждый православный человек когда-то мечтал встретить Пасху в Иерусалиме. Я не исключение. В 2003 году мы впервые поехали во Святой Град на Страстную седмицу.

Кульминация Святых дней в Иерусалимской Церкви приходится на Великую субботу. После схождения Благодатного огня по улицам бредут сотни счастливых людей с зажженными свечами, отовсюду звучат поздравления с Пасхой на разных языках… Описывать эту атмосферу бессмысленно, она хорошо известна всем, кто даже не был в Иерусалиме, а хотя бы что-то читал о нем.

Благодатный Огонь, как известно, получают примерно до часу дня. Собственно, служба Благодатного Огня – литания – плавно перетекает в вечерню и Литургию Великой субботы. Но паломники этого уже не видят – сразу по получении заветного огонька они уходят из храма, подгоняемые полицией во избежание давки.

До 2003 года многие верующие оставались в храме Гроба Господня с вечера пятницы. Но с каждым годом паломников становится все больше, храм в размерах не увеличивается, число традиционных межконфессиональных (реже межнациональных) драк не уменьшается. В общем, в тот год израильская полиция получила приказ из министерства по делам религий на ночь не оставлять никого.

Паломники – люди иррациональные. Кто-то пытался спрятаться. Таких находили и выводили. Кто-то просто хаотично метался по храму. Таких отлавливали и тоже выводили.

А кто-то пытался найти своих, затерявшихся в прочей толпе. Среди этой группы оказался и я с дочерьми. Нас тоже вывела за ворота храма полиция.

(Свои, между прочим, оказались разумными людьми и ушли спать, как только стало ясно, что ночевать в храме не разрешат никому. Мы встретились уже днем в субботу.)

Итак, мы стояли на улице святой Елены возле запертых ворот храма. Улица святой Елены – узенький торговый переулочек, метров двадцать в длину. Как на этой территории поместилось столько людей, я до сих пор понять не могу. Стояло и сидели, кажется, человек сто. Было как минимум три группы – украинская (из Одессы), румыны и русские. Пять или шесть священников. Человек десять приехавших самостоятельно (к удивлению своему, среди них я узнал певицу Валентину Толкунову, ныне покойную). Заслуженная артистка скромно стояла среди паломников, и стало ясно, что это именно она, только когда она запела…