Быть униженным после этого было бы преуменьшением. Я хотел провалиться сквозь лёд, умереть прямо там на месте.

Я уверен, что мой отец гордится мной. Я имею в виду, какой придурок не будет гордиться победой своего ребёнка. Но чёрт, он живёт своей жизнью через меня. Он никогда не мог стать профессионалом из-за травмы, но я могу. Если только я не облажаюсь и не получу травму, как он. Я чертовски хочу стать профессионалом, это всегда было моей мечтой. Мне было три года, когда я впервые оказался на льду. Конечно, тогда я ещё не мог сделать многое, но мой отец настоял на том, чтобы взять меня с собой, когда он пошёл тренировать свою команду.

Когда я вхожу в раздевалку, моя команда выходит из-под контроля, ревёт, как будто им всё равно, что они могут сорвать голоса. Они поют и танцуют в честь победы. К чёрту глупости, я не могу не смеяться над этими придурками, но потом я присоединяюсь к ним. Мы, блять, победители.

Я снимаю свой хоккейную форму и быстро надеваю спортивные штаны и футболку.

Вместо того чтобы принять душ, как обычно, я вернулся обратно. Мне просто нужно сначала избавиться от защитной экипировки. Мне всё равно упаду ли я или поранюсь, я буду один на льду, так что мне не о чём беспокоиться.

Может, пытаться стать быстрее на коньках без хоккейного снаряжения — глупая идея, но это только начало, и я этим воспользуюсь.

— Куда ты собрался? — спрашивает Аарон, когда я иду к выходу из раздевалки, не имея при себе вещей.

— Просто хочу немного покататься. Знаешь, получить дополнительную подготовку, — говорю я ему. Он медленно кивает, затем пожимает плечами и машет мне. Я не обязан ему объяснять, но я также знаю, что он думает, что я собираюсь кого-то трахнуть. — Серьёзно, я просто покатаюсь на коньках, — говорю я, показывая на мои ноги.

— Я не сказал, что не будешь, — он смеётся. — Не загаживай весь каток. У нас завтра ранняя тренировка.

Я отпускаю Аарона с улыбкой на губах и выхожу из раздевалки спиной вперёд. Как только дверь закрывается, я оборачиваюсь и иду на каток.

Я рад, что арена пуста. Эта удивительно успокаивающая тишина, которая помогает улучшить навыки. Я беру кейс AirPods из кармана тренировочных штанов и засовываю наушники в уши, открывая сразу после этого музыкальное приложение. Я нажимаю на мой любимый плейлист, только чтобы узнать, что моя сестра добавила несколько песен, когда я последний раз приходил.

Мои уши заполняет песня — Get Into It (Yuh) от Doja Cat. Я не утруждаю себя переключением песни, хотя. Эйра любит её, и кого бы ни любила Эйра, я тоже буду любить. Моя шестнадцатилетняя сестра насмехалась бы надо мной прямо сейчас, если бы услышала песню, которую я слушаю. К счастью, её сейчас здесь нет.

Через секунду после того, как я ступил на лёд, я понял, что я здесь не один. Конечно, мои товарищи по команде все ещё в раздевалке, или в душевой, или где-то там. Но я здесь не один.

Светлые волосы привлекают моё внимание. Кто-то сидит на сиденьях прямо на противоположной стороне того места, где я стою. Её голова опущена, и она не смотрит на перила, из-за чего мне очень трудно опознать этого человека. Я приблизился, настолько близко, что сейчас стою прямо перед ней, на противоположной стороне закалённого стекла.

Я стучу по стеклу, надеясь, что это привлечёт её внимание. Но нет, она сама по себе. Обычно я просто пожимал плечами и возвращался к своим делам, но её тело немного трясётся. Думаю, она, должно быть, плачет.

Блондинка держит блокнот в руках и что-то туда записывает. Судя по нескольким мокрым пятнам на бумаге, она определённо плачет. Кто-то не может пережить поражение своей хоккейной команды.

Будучи воспитанным в заботе об уязвимых людей, я подавляю своё эго и схожу со льда. К счастью, есть выход неподалёку от места, где она сидит. По крайней мере, мне не нужно много усилий, чтобы попасть к плачущей девушке.

Она даже не заметила меня, когда я подошёл к ней, и сел рядом. Я вытаскиваю AirPods из своих ушей и кладу их обратно в кейс, а затем вытаскиваю наушники из её ушей. Ну, один из них.

Зелёные глаза встречаются с моими. Иисус, её глаза — самый красивый оттенок зелёного, который я когда-либо видел. У неё есть несколько веснушек на носу, которые распространяются по щекам и лбу. Это подходит ей и напоминает мне кое-кого, кого я знаю.

Её брови сдвигаются. Она хмурится, смотря на меня в замешательстве. Не могу винить её.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. Очевидно, что нет. Её лицо заплаканно, что означает, что моё предположение о её плаче было правильным. Она кивает, но не использует свой голос для подтверждения. — Я так не думаю, блонди.

Она ничего не говорит.

— О чём ты пишешь? — может быть, это было немного поспешно, и, очевидно, приватно, поскольку она захлопывает блокнот и кладёт его на сидение рядом с ней.

— Поздравляю с победой, — говорит она. Её голос милый и спокойный, я думаю, что просто влюбился в него. Это звучит глупо, я признаю, однако, я хочу, чтобы она говорила больше.

Я искренне благодарю её, хотя я не уверен, что она именно это имеет в виду.

— Жаль, что ваша команда проиграла.

Блондинка тихо хихикает, но я не уверен, что это иронический смех или «отлично, теперь уйди». Возможно, оба.

— Я учусь в Сент-Трювери, Колин. Я здесь не из-за Йеля, — ох, чтоб я сдох. — Ты наверняка знаешь моё имя.

— Знаешь, ты что-то вроде большой звезды в Сент-Трювери, — она беззастенчиво пожимает плечами, одаривая меня улыбкой. Даже не настоящей, которая была бы достойна её глаз. Нет. Это жалкая улыбка.

— Итак, кто твой любимый игрок? — я не думаю, что разговор с ней о том, что я видел, был бы такой хорошей идеей. Поэтому обсудим хоккей.

— Аарон Марш, — говорит она без колебаний.

Я, должно быть, выгляжу так, как будто я увидел призрака, потому что она начинает смеяться, глядя на меня с ужасно напряжённым взглядом, я бы отступил, если бы она не казалась такой милой.

Моя рука нашла место выше моего сердца, мой рот открывается, когда я притворяюсь, что её любимый хоккеист сделал мне больно.

Аарон хорош. У него сумасшедшие навыки, я не могу винить её за то, что он ей нравится. И дело даже