в прах обратили, пушку оным зарядив и выстрелив в закатную сторону — «иди туда откуда пришел», обратно в Польшу.

Однако нет — ляхи тут же его снова привели — явился «чудом спасшийся» царь Дмитрий Иоаннович, рылом своим совершенно непохожий на того первого, убиенного. И этому Анкундинов, как и многие жители Корелы верили — среди них было немало тех, кто был в Москве в то время и видели самозванца. А потом побывали в Тушино, где правил «воскресший» царек, на себя прежнего совершенно непохожий, и при нем поляки, казаки и предатели бояре. И все признали самозванца, даже вдругорядь его матушка инокиня Марфа и женушка Маринка Мнишекова — и срама со стыдом не убоялись. Хотя кто тут бесчестить будет — если таковые и находились, и в лже с подменой упрекали, таких живо жизни лишали. А глядя на трупы казненных никто слова поперек уже сказать не мог против «тушинского вора», при котором уже и Боярская Дума имелась, и свой назначенный патриарх Филарет. А прежнего пастыря Гермогена власть многие епископы и митрополиты не признают — и в Русской церкви смута также идет.

В Кореле нынешнего царя все жители изменником почитали, не иначе, и разными словами нехорошими срамили. Ибо «самодержец», не в силах с ляхами «тушинского вора» справится, два года тому назад призвал к себе на помощь шведского короля. Тот отправил восьмитысячное войско с воеводой Делагарди, и грамоту составили, что в уплату за ту помощь будет сто тысяч полновесных ефимков, русских полтин в перерасчете, и город Корела с уездом. Известию этому вначале жители не поверили — кто же из царей будет земли отдавать супротивнику, с градами и волостями без всякого боя. Отродясь такого срама не бывало!

Однако в прошлом году пришли посланники из Москвы — заверили, что все так и обстоит, царскую грамоту показали. И срамили их всячески, и лаяли, что де бунтовщики токмо волю царя Василия не признают. Не признали, побили немного и вон из Корелы выгнали. И свою отписку в Москву отправили — против царя не злоумышляют, все подати исправно собирают, но в подданство свейской короны переходить категорически отказываются. Ждали поддержки, но Боярская Дума в оной отказала, а королю отписали, чтобы тот силой мятежную окраину, уже свою, усмирял.

Теперь король шведский дважды послов своих в Корелу отправлял, и те уговаривали подданство принять по доброй воле, али в новгородские земли уйти, кто куда похочет. Воевода князь Мышецкий юлил, увертки делал, время тянул — жители все на московскую помощь надеялись. А свеи уже силой грозили, обещали на покорение войско отправить, которое в Выборге собирали — послухи, там побывавшие, говорили, что три тысячи в поход выйдут, сами шведы и чухонцы местные с ними, и немцы наемники — последних где-то треть, опытные ландскнехты. Известию этому ужаснулись — войско немалое, противопоставить ему можно только пятьсот стрельцов, да две тысячи спешно собранного ополчения, где только каждый десятый к бою привычен — дворяне да дети боярские с боевыми холопами, да монастырские ратники, все остальные мужики и горожане, что даже не вооружены толком. И решили приграничные сельца и погосты, и маленькую обитель южнее порогов, что «Лосевской» нарекли, разорить, а жителей в Корелу переселить. И на приграничных землях неприятеля людно и оружно встретить, отправив туда отряды для вящего бережения.

Да только не успели — Анкундинова и его три дюжины стрельцов шведы всей силой в ските обложили, с утра пораньше, восьмерых монастырских ратников уже до смерти побили, когда они с возками к пристани направились, добро увозить. Теперь нехристи к штурму готовятся, зубы скалят. Разорят обитель, как есть сожгут и их тут всех побьют до смерти…

— Лука, ворота засыпайте, чем можете — шведы свою пушку ставят. Иначе створки выбьют, и ворвутся.

Тимофей обернулся к десятнику, что стоял с ними на воротной башне. Прекрасно понимая, что приказ его запоздал. Да и ни к чему — ядрами тын своротить легко можно, бревна выбить, и будет частокол беззубый, как старческий рот. И пойдут на приступ — две сотни воев против полусотни, и то если с монахами посчитать. И сделать ничего нельзя — пищаль на сто шагов бьет, сейчас просто от отчаянья стрельцы палят, отчаянно надеясь, что в кого-то из врагов попадут. Бестолково это, но хоть уверенность пока не потеряют. А мушкеты на триста шагов стреляют, а хорошие и на шестьсот, как и пушка, что сейчас перед воротами ставят. И ничего канонирам не сделаешь, их даже стрелами лучники не достанут — в обители был сын боярский Савелий Лаврентьев с двумя холопами.

— К полудню ворота нам выбьют, не позже, — пятидесятник вздохнул, пряча отчаяние. — Ничего, мы их из пищалей побьем, как на приступ пойдут, а там на бердыши примем…

Глава 5

Теперь нужно было только успокоить дыхание, и Стефанович постарался расслабиться, сосредоточив взгляд на возящихся возле пушки канониров. Если перебить артиллерийский расчет, то вряд ли у шведов имеется ему замена — в эти времена опытные и знающие «пушкари» десятками не бродят, и на рынке их как морковку корзинками не купишь. А монастырские ратники до вечера смогут продержаться, и ночью уйти — шведам просто сил не хватит для полной блокады крепостицы. Хотя сейчас летние ночи, но определенные шансы на успешный прорыв все же имеются.

— У меня всего сорок патронов, — Владимир повторил счет как заклинание, взглянул в оптический прицел. Сам не мог похвастаться особо меткой стрельбой на большие дистанции, но тут до вражеского расчета всего триста метров, а дальность прямого выстрела из СКС на семьдесят метров больше. Позиция выбрана наилучшая — фланкирующая и чуть с тыла, самая выгодная, когда придется ее покидать и бежать. Придется побегать — шведы пусть не сразу, но сообразят, что добавился новый «игрок», хотя какое-то время выстрелы из карабина будут накладываться на общий фон ружейной пальбы. Главное, перебить расчет, а затем приняться за офицеров — они наряднее и плюмаж на шляпах более пестрый. И со шпагами, что немаловажно — характерное дополнительное отличие.

Во время службы им целенаправленно вбивали в головы одно — уничтожать в первую очередь офицеров, затем орудийные и пулеметные расчеты, связистов и снайперов. А свое дело «отцы-командиры» знали отлично — Белоруссия, пожалуй, единственная страна в Европе, где в армии ведется целенаправленная подготовка партизан и созданы тайные базы на случай войны с «натовцами», в первую очередь с поляками и литовцами. Первые имели серьезные притязания на земли восточного соседа, которые считали исторически своими, так как захватывали их на