Еще на этапе подготовки к реализации проекта в ведущих средствах массовой информации и из уст политиков Запада звучали стенания, якобы добыча гидрата метана совершенно не экологична и разрушает хрупкую природу морского дна. После постройки рудника Европа категорически отказалась покупать «грязные» метан и водород из гидрата метана. Но самыми опасными были периодически звучащие на Западе призывы разрушить подводный рудник. Несмотря на показную заботу об экологии, на самом деле, как и всегда, истинной причиной нападок были интересы «зеленых» европейских компаний, производящих дорогой водород, совершенно неконкурентоспособный на фоне производимого русско-китайским проектом.

Мнение китайских и русских ученых было противоположным — добыча ценного сырья производилась с соблюдением строгих экологических норм. Поэтому весь добываемый метан и водород шел дальневосточным потребителям, включая Китай. А чтобы охладить излишне горячие головы для охраны рудника и северного морского пути в окрестностях маленького северного поселка передислоцировалась эскадрилья МИГ-35 — многофункциональных легких истребителей, батальон спецназа и зенитчики.

Сощурившись от секущих лицо колючих снежинок, Соколов открыл дверь и нырнул в теплоту пластикового перехода, соединявшего здания новой части поселка — там жили в основном управленцы подводного рудника и военные. Вообще-то это здорово придумали — накрыть дома прозрачными куполами и соединить переходами. Не нужно каждый раз одевать полушубок и морозиться на улице. Даже в самый лютый мороз под куполами температура не опускалась ниже двадцати градусов что позволяло сделать жизнь на крайнем севере комфортнее и прилично экономить на отоплении.

Не выходя на тридцатиградусный мороз на улице, Соколов зашел в офицерское общежитие, простучали по ведущей на третий этаж лестнице быстрые шаги. На ходу сняв бушлат, он перекинул его через руку и прошел через холл с молчащим плазменным телевизором во всю стену. С дальнего конца длинного и темного коридора, где находилась кухня, доносился запах жаренного мяса. В обед Сергей успел только перекусить немного и желудок протестующе заурчал. Он направился по коридору с безликими и одинаковыми белыми дверями, отличающимися только номерами.

Из щели полуприкрытой двери комнаты, которую он делил почти год с старшим лейтенантом спецназа Ванькой Жуковым на каменный пол падал луч света, доносился узнаваемый голос Луспекаева, смешиваясь с нудным бормотанием телевизора:

Если дошло до «Белого солнца пустыни», которого сосед обожал — то это верный признак — сосед в печали. Сергей вошел в маленькую прихожую, закрыл за собой дверь. Звуки музыки шли из-за прикрытой двери «спальни», потом в нее что-то с шумом ударило. «Так опять забавляется с ножами!» Сосед частенько забавлялся метанием бритвенно-острых ножей в укрепленную на двери мишень. Стараясь действовать нарочито громко, сбросил ботинки и повесил бушлат.

— Ваня, я тебя умоляю, поосторожнее с ножичком, попадешь, дырку потом не заштопаешь!

В комнате услышали, музыка прекратилась и дверь осторожно открылась. На лице высунувшегося в щель невысокого крепыша, на полголовы выше Сергея в майке и спортивных штанах, была озабоченность. На накаченном плече белел звездообразный шрам от пули — след прошлогодней командировки на Кавказ.

— Ну так не попал же! А ты как зашел? Я что не закрылся? — произнес с досадой и с мягким южнорусским акцентом.

— Нет, — Сергей проскользнул мимо него в комнату. Между двух опрятно застеленных кроватей стоял стол, аккуратно уставленный тарелками с колбасной нарезкой и нарезанными щедрыми ломтями белым хлебом, вскрытая банка шпрот источала резкий запах, белела большая тарелка с вареной картошкой. Посредине — стояла не открытая бутылка водки. Телевизор негромко бормотал что-то о загадочных пришельцах. Из десятки — центра висевшей на двери мишени торчали глубоко вонзившиеся ножи.

Сосед зашел следом, привычно упал на своей кровати, рядом с газетой лежащей в ногах, Сергей устроился напротив.

— Что напугал тебя? — произнес Сергей и насмешливо покосился на газету.

— Я тебе дам напугал! — спецназовец направил палец, словно ствол пистолета на приятеля, на мгновение ставший стылым взгляд уперся поверх воображаемого прицела в переносицу Сергея.

От невысокой, но крепко сбитой и накаченной фигуры соседа исходила почти видимая аура опасности. Хотя парни были друзьями, но на миг холодок страха пробежал вдоль позвоночника Сергея: приятель воспитывался матерью-одиночкой и в детстве на улице его дразнили байстрюком[3]. Чтобы отомстить обидчикам он пошел в секцию бокса и кулаками доказывал собственные права а после школы пошел в военное училище а потом в «северный» спецназ.

Парни внешне были столь непохожи, что было непонятно, на какой почве они подружились. Наверное, их сдружила похожесть судьбы, у Ивана — так звали приятеля не было отца. У Сергея судьба была в чем-то схожа. Он родился на Донбассе в семье кандидата физико-математических наук, грезившего о серьезном научном открытии и увековечивании своего имени. В возрасте 10 лет на руках мальчишки от обстрела украинских карателей погибла горячо любимая мать а мальчишка возненавидел отца за то, что тот не спас ее. После гибели жены отец переехал в Москву, где со временем получил гражданство и поступил в один из исследовательских институтов. С годами угрюмость и неприязнь к отцу поутихли, но холодность в отношениях и лютая ненависть к нацистам остались.

— Все, все, — шутливо поднял руки молодой летчик, — сдаюсь, круче тебя тока яйца и то страусиные!

— То-то же! — сосед ощутимо расслабился, пальцы щелкнули суставами, но на лице оставалось мрачное выражение, — Надеюсь завтра у тебя полетов нет?

— Да какие там полеты с такой погодой! — летчик махнул рукой, дай бог к выходным развиднеется!

— Значит, переодевайся, Серега, поедим и бухнем! Вот, — ткнул рукой в бутылку спецназовец, — матушка прислала чистейшую чачу. У проверенного человека брала!

— С чего бы это пьянка?

— А, — досадливо махнул крепкой рукой спецназовец и сдвинул густые брови, но Сергей знал, что рано или поздно тот поделится проблемой.

Сергей наморщил лоб. Если ограничится одной бутылкой, то за ночь запах выветрится.

— Ладно. Наливай!

Дождавшись, когда летчик переоденется в домашнее, Иван открыл бутылку. Прозрачная струйка полилась в граненые стопки, комнату наполнил запах винограда. Поднявшись с кровати, он сдвинул газету, под которой оказался недовязанный красный шарф на спицах. Иван торопливо спрятал его в встроенный шкаф. Своего необычного для мужчины увлечения — вязания, он стеснялся, как неподобающего офицеру спецназа и знал о нем только ближайший приятель и сосед — Сергей, но по просьбе Ивана держал это в тайне.

— Ну, — пародируя генерала из старинной комедии «Особенности национальной охоты» произнес спецназовец и поднял рюмку, — за справедливость!