бы поменял батареи… каменный век какой-то. Ну или железный. Зальет соседей…

Однако кроме радиатора за экраном обнаружилось еще кое-что: между радиатором и подоконником тускло чернела дверца встроенного сейфа.

— Вот, значит, мой тайник… — проговорил Херувимский со смешанным выражением затаенной гордости от собственной предусмотрительности и одновременно разочарования — ведь, несмотря ни на что, сейф все же обчистили…

Он заслонил сейф от полицейских, набрал на дверце шифр и открыл ее, продемонстрировав пустую емкость:

— Вот, видите, все подчистую забрали! Там еще денег наличных было немного и двести долларов.

— Видим, — подтвердил Лебедкин, — сейф пуст.

— Ума не приложу, — продолжил Херувимский, снова закрыв сейф, — как они это провернули? Ведь тайник же, и замок кодовый…

— А код-то, небось, год вашего рождения?

— Задом наперед! — выпалил Херувимский и удивленно уставился на капитана. — Откуда вы знаете про год рождения?

— Да у каждого второго такой код, — вздохнул капитан. — А у каждого четвертого — задом наперед…

— Надо же… — протянул Херувимский, — а я думал, что никто не догадается…

Тут подала голос Дуся, которая до сих пор молчала и как будто к чему-то прислушивалась. Или принюхивалась.

— Аркадий Викторович, откройте, пожалуйста, сейф еще раз.

Херувимский послушно набрал код (на этот раз он не стал заслонять дверцу от полицейских) и распахнул дверцу. Дуся подошла к сейфу и заглянула в него.

— Да нет там ничего, я проверял! — вздохнул Херувимский. — И ваши коллеги, которые в первый день приехали, тоже проверяли, и тоже ничего не нашли…

— Так-то оно так, да не совсем… — загадочно проговорила Дуся, выпрямляясь. — Скажите, Аркадий Викторович, а какими духами пользуется ваша жена?

— Что? — переспросил Херувимский удивленно. — Причем тут ее духи? Какое отношение…

— Но все же — какими духами? Или вы не помните?

— Ну отчего же не помню. Помню, конечно. Французские духи, «Шанель номер пять»…

— Ну вот, так я и подумала!

Теперь уже и Лебедкин удивленно взглянул на напарницу. Ну у нее и логика! Какое отношения духи гражданки Херувимской имеют к ограблению?

— Самое прямое! — проговорила Дуся.

Лебедкин поперхнулся: он что же, выходит, вслух произнес последнюю фразу?

— Самое прямое, — повторила Дуся. — В сейфе отчетливо пахнет этими духами. Пятую «Шанель» ни с чем не спутаешь! Так что ваша супруга в сейф точно заглядывала…

— Не может быть! — вспыхнул Херувимский. — Я ей даже код от сейфа не говорил! Да она его и не спрашивала!

— Ну да, и год вашего рождения она не знает! — ехидно проговорил Лебедкин, сделав вид, что понял все одновременно с Дусей.

— И вообще, я же вам говорил, что она уехала в деревню к тетке еще до ограбления…

— Точнее, до того, как вы его обнаружили, — уточнила Дуся. — Напомните, пожалуйста, где живет эта самая тетка?

— В деревне Таракановка Подпорожского района… — уныло проговорил Херувимский.

— И связи там нет? — добавил Лебедкин.

— Нет…

— И надолго она уехала? — поинтересовался Лебедкин. — Кстати, давайте-ка запишем ее имя-отчество и все остальное.

— Я не понимаю… — Херувимский повернулся к Дусе, но она отвлеклась от разговора и отошла в сторону.

Ей хотелось осмотреться. Квартира была самая обычная, двухкомнатная. Они, надо думать, находились в гостиной, где стояли довольно старомодная стенка, узенький диван, полированный стол и четыре стула.

Зорким взглядом Дуся отметила, что мебель покрыта тонким слоем пыли — ну да, жена же уже неделю отсутствует.

На свободной стене висела картина — тропический остров. Пальмы, синее море вокруг, песок золотой. И никаких следов людей — ни зонтика пляжного, ни хижины вдали. Пустынный, в общем, безлюдный край. Остров мечты.

Дуся поймала себя на мысли, что она не прочь на таком острове оказаться, учитывая мерзкую погоду за окном и постоянное недовольство начальства.

Впрочем, как уже говорилось, уныние было Дусе Самохваловой несвойственно. И ее здравый смысл всегда был на высоте. Раз нельзя сейчас оказаться у теплого моря — так нечего о нем и мечтать, чтобы зря не расстраиваться.

Рядом с картиной висела фотография супружеской пары. Лето, двое стоят на фоне здания с колоннами. Отель? Скорее, пансионат или дом отдыха в средней полосе.

Дуся присмотрелась к женщине. На первый взгляд ничего особенного. Ни худая, ни толстая, волосы забраны в гладкую аккуратную прическу — ну лето все-таки, жарко. Подкрашена тщательно, маникюр, само собой, сумка довольно дорогая, и платье красивое — по желтому полю лиловые ирисы разбросаны.

Дуся сама была женщина яркая и не любила темненькое-скромненькое. А тут все-таки лето, люди в отпуске, да не на пляж собрались, а может, вечером в ресторан. Или на экскурсию.

И даже Херувимский выглядит прилично. Не красавец, конечно, но одет аккуратно, выбрит чисто, рубашка летняя новая… да, жена за ним следит.

— Надолго ваша жена уехала? — спросила Дуся.

— Дней… дней на десять… — пробормотал Херувимский.

Лебедкин оторвался от своих записей и понимающе на Дусю посмотрел. Что делать в дальней деревне так долго зимой? Ладно бы еще летом — природа, места, наверно, красивые, да и то городской женщине одной скучно будет. Да еще без телефона. А зимой-то зачем так надолго ехать? Ну проведала тетку, гостинцев свезла, денег оставила — да и езжай домой, в цивилизацию.

— И часто она так надолго к тетке уезжает? — гнула свое Дуся.

— Ну… так надолго еще не было, дня на два-три бывало… То есть что вы хотите сказать? — забеспокоился Херувимский.

— То и хотим сказать! — начал прямой Лебедкин, но Дуся дернула его за рукав.

— Ну так или иначе, ваша жена последняя видела пропавший медальон. Вы ведь к нам обратились? Значит, мы должны ее допросить. А как это сделать, если вы даже не знаете, когда она вернется? И связаться с ней не можете…

Дуся перевела дыхание и добавила:

— Вот скажите, вещей она много с собой взяла?

— Можно посмотреть… — Все отправились в спальню.

Спальня выглядела бы поопрятней, если бы не валялась рядом с кроватью на стуле старенькая пижама в полоску, увидев которую Лебедкин едва сдержал насмешку. Он в толк взять не мог, как это нестарый мужчина может спать в пижаме. Да еще в такой. Впрочем, он тут же сказал себе, что это не его дело.

Дуся раздернула плотные занавески и подошла к встроенному шкафу.

В левой половине аккуратно висели выглаженные мужские рубашки, пара пиджаков, серый костюм в пластиковом пакете — видно, что только из химчистки, ровной стопкой лежали джемпера и свитера разной степени молодости: сверху поновее, снизу — более поношенные, но все чистые, тщательно сложенные. Что и говорить, жена Херувимского была женщиной аккуратной.

В правой половине же было пустовато. Обычно бывает наоборот, у женщины всяко одежды