— Не знаю, о чём вы. — невинно хлопаю ресницами и смотрю на него честными наивными глазами, используя свой самый действенный приём. Конечно, Севастьену прекрасно известно, что я не та милая и глуповатая блондинистая куколка, которую порой изображаю, но этот взгляд на него всегда отлично действовал с самой первой нашей встречи. — В вашем Департаменте не я одна — девушка. Никак себя не выделяю и лишнее внимание привлечь не пытаюсь.

— Тебе это и не нужно делать. — ворчит мужчина и добавляет, заставляя меня опешить. — Ты его привлекаешь одним своим существованием.

— Хм, и что я должна делать? Не существовать? — не скрывая сарказма, спрашиваю у хмурого наставника. Он хоть сам понимает, как нелепо звучат его претензии.

— Не говори глупости. — герцог внезапно подаётся вперёд и нависает надо мной, опираясь руками на подлокотники моего кресла. — Ничего с этим не сделаешь. Ты сплошной ходячий соблазн.

— И для вас? — что за бес дёргает меня за язык, сама не знаю.

Смотрю в бездонные омуты голубых глаз, вижу, как поджимаются недовольно губы. И кляну себя на чём свет стоит за то, что его ответа жду, затаив дыхание.

— И для меня. Хоть, так и не должно быть. — признаётся он наконец, первой фразой заставляя сердце в груди дёрнуться, а второй поджигая тлеющий во мне костёр раздражения. — В любом случае, мне не нравится, что вокруг тебя крутятся озабоченные ищейки и всякие… артефакторы. Они тебе не пара.

— А вот это уже не ваше дело, лорд Гиерно. — вскидываю я подбородок. — Вы больше не мой опекун, а я не ваша подопечная. Моя личная жизнь вас никак не касается. Я могу быть с кем пожелаю, хоть и с Патригом Вайтаком, и вы не имеете права мне диктовать, с кем общаться. Предлагаю перейти на рабочие вопросы.

— Не моя, значит? — игнорирует последнее моё предложение Севастьен. Его голос звучит равнодушно, но напряжение между нами ощущается почти на физическом уровне. И деревянные подлокотники слегка трещат под хваткой его пальцев.

— Не ваша, мой лорд. — наши взгляды скрещиваются, высекая искры, словно добротная сталь в поединке, и я из принципа не уступаю ни на йоту.

Нет уж. Нет больше той восторженной дурочки, что по наивности душевной надеялась сама не зная на что. Нет пьяной девицы, что позволила себе вспомнить те глупые детские мечты. Максимум, на что способен лорд Гиерно по отношению ко мне, это опекать, как младшую сестру, ну может ещё испытывать плотский интерес, и себя же за это корить, и меня за компанию. Пускай ищет себе новую идеальную племенную аристократку на роль очередной невесты, а я пойду своей дорогой, сведя наше общение к минимуму.

— Ты ошибаешься. — произносит он внезапно.

— И в чём же? — саркастично вскидываю я брови. Но в этот момент раздаётся стук в дверь.

— Во многом, Скарлетт. Думаю, слишком во многом. — криво улыбнувшись, произносит Севастьен и идёт открывать, оставляя меня ошалело хлопать глазами.

(15 лет назад)

Скарлетт

Босая нога попадает в рытвину, подворачивается и я едва не лечу кубарём по мостовой. И лишь каким-то чудом умудряюсь не упасть и бежать дальше. На глазах выступают злые слёзы, но я, сцепив зубы, заставляю себя прибавить шагу. Ну и ладно, что больно, ну и плевать, что хромаю. Потом поплачу. Жить хочешь — забывай, что такое жалость. Никто меня не пожалеет и мне самой нечего такими глупостями заниматься.

Позади несётся злобное пыхтение и топот не менее десятка пар ног, в отличие от меня обутых.

— Стой, паскуда! Поймаем, тебе же хуже будет! — орёт мне вслед Ванок, главарь местной шайки воришек, но я лишь припускаю быстрее.

Где они взялись на мою голову? Я же проверяла. Никого на площади не было. Попрятались, как крысы, а я дура и повелась. А всё из-за ворчания глупого желудка. Еду ему подавай. А где я её возьму? Последний кусок хлеба вчера сгрызла. А тут рынок, всякие разини с корзинами, полными снеди, ходят. Вот я и позарилась, решив, что никто меня и не заметит. Как же! Ванок давно на меня зуб точит. Сначала мелкую, щуплую девсонку пытались гнать из этого района тумаками, только догнать ни разу не смогли. Потом, когда увидели, как ловко я чищу карманы, решили, что им в банде такой щипач лишним не будет. А мне в шайку не хотелось. Мне вообще воровать не хотелось, но приходилось, чтобы выжить. А под Ваноком придётся красть сколько он скажет и вообще делать, что он скажет. Не-е-ет уж. Дудки.

Даже хромая, я всё равно шустрее этих недоумков. Отрываюсь от них, оставляя далеко позади мостовую, и сворачиваю в одну из улочек. Тут под забором третьего по счёту дома есть собачий лаз, сигналки слабые, дешёвые, а собака там большая и я с ней дружу. Слышу, что мальчишки уже близко и вот-вот тоже повернут, запрыгиваю в яму ногами вперёд и, рискуя оказаться с откушенным задом, ужом проскальзываю в сад невнимательных хозяев. А там на меня сразу же набрасывается огроменный с телёнка Гард и, повалив на землю, принимается облизывать.

— Фу, Гадя. Бе-е-е, перестань. — сдвинуть эту тушу ещё то задание, пёс изо всех сил показывает, как рад он меня видеть и как соскучился, и можно было бы, конечно, пересидеть здесь, мой лохматый друг точно бы встал на мою защиту, но я не хочу рисковать. Если хозяева меня увидят, то точно попытаются изловить и вернуть моим, так называемым родственникам, а те опять засунут меня в застенки пансионата. Второй раз сбежать оттуда у меня может и не получиться. Так что, прости, Гадя, мне надо делать ноги.

Обняв пса, я обещаю, что обязательно ещё забегу в гости, а потом пригнувшись, прислушиваясь к малейшему шороху, бегу к дому, а там чуть ли не ползком просачиваюсь под окнами, чтобы обойти его. Тётушка Марша сейчас, скорее всего, на рынке, а её муж в своей лавке. Но мало ли чего. Лучше поберечься, чем получить десять ударов розгами, сутки в углу на горохе и поселиться в каменном мешке, который почему называют одиночной комнатой для особо неблагонадёжных. Не вернусь туда! Ни за что! Лучше сдохну! Всё равно никому больше не нужна.

На заднем дворе пусто и я несколько минут сижу в своём укрытии, пытаясь прочувствовать, как лучше выбраться, чтоб незаметней. Делаю глубокий вдох, как учила мама, отрешаюсь от окружающего, вверяя себя своей внутренней чуйке и бросаюсь вперёд. Расстояние до забора пролетаю за считанные секунды. Прыжок, отталкиваюсь здоровой ногой от ящиков у забора, хватаюсь за козырёк, подтягиваюсь и сажусь на него верхом, магия во мне, отзывается на защитные заклинания. Я чувствую их, вижу, могу скользить между нитей и договариваться с ними. Магия, она живая. Так учила мама, так говорила бабушка, так ощущаю её я сама. Я не хочу зла, я хочу уйти, пропусти меня.

Поднимаюсь на ноги и бегу по широкой кладке забора, чувствуя, что так правильно, даже если меня увидят. Увидеть, не значит поймать. Меня ведёт мой дар, доставшийся от мамы и сейчас я почти чувствую её рядом, слышу её голос, словно она парит надо мной, охраняя, становясь моими крыльями. Перепрыгиваю на другой и несусь дальше между домами. Тут сигналки ставил тот же мастер, и халтурил он знатно. А мне и хорошо. Справа залаяла собака, кто-то заорал слева, но меня уже и след простыл. Я всё ещё свободна.