Катрин кивнула, и королева продолжила:

– Я считаю, что вы достаточно опытны и осторожны, а потому должны стать для моего сына первой женщиной. С вами он будет собирать и вкушать запретные плоды, а потом, насытившись, будет готов к семейной жизни.

Анна Австрийская вздохнула. Она вспомнила, как печально проходила ее брачная ночь с Людовиком XIII. Мария Медичи буквально силой заставила своего сына явиться в покои к супруге, в грубых словах сказала им, что они должны делать, и, оставив при молодоженах пару надсмотрщиц, удалилась. Ночь прошла неудачно, наутро молодые супруги отворачивались друг от друга, боясь встретиться взглядами.

Произошедшее вызвало у Людовика XIII отвращение к супружеской жизни, близость с женой он воспринимал как глубочайшее унижение. После случившегося Анна ощутила, как между ней и мужем появилась стена, которую она потом долгие годы пыталась безуспешно сломить. Вспоминая мужа, королева не хотела, чтобы ее сын воспринимал отношения с женщиной как мучение.

Катрин де Бове играючи выполнила возложенную на нее почетную миссию.

В тот вечер Людовик получил свой первый урок любви. Он был очень благодарен Катрин. Из нее вышла деликатная и одновременно раскованная учительница, подарившая ему незабываемые сладкие мгновения. С того самого дня Людовик начал смотреть на нее иначе, он не замечал изъянов в ее внешности и видел лишь манящую женственность. Их отношения продлились пару лет.

Вечерами баронесса проскальзывала в комнату Людовика и преподавала ему новые уроки страсти, поощряя его как способного ученика, хваля и даря ему уверенность в себе как в мужчине. Темперамент Катрин полностью соответствовал запросам юношеской пылкости.

Придворные дамы видели, что камеристка королевы уединяется с Людовиком, и недоумевали. Когда Кривая Като проходила мимо них, то в ее взгляде ощущалась снисходительная насмешка победительницы. Некрасивая, с виднеющимися в волосах серебристыми прядями, она смогла показать всем им, что их молодость и красота мало значат по сравнению с опытом и обаянием.

Катрин не могла поверить своему счастью. Она осознавала, что судьба улыбнулась ей, вручив в ее объятия самого короля. Лежа с ним в постели, она понимала, что этот красивый мальчик, годящийся ей по возрасту в сыновья, является залогом ее безоблачного будущего.

– Ваше величество, вы видели, как на вас смотрит Олимпия? – подначивала Людовика баронесса. – Мне кажется, она самая хорошенькая из племянниц кардинала и явно по вам страдает.

– Я не обращал внимания, – признался Людовик, но, не давая понять Катрин, что она заинтересовала его, ловко сменил тему. – Я так признателен вам за смелость и откровенность. Вы так сильно отличаетесь от этих спесивых фрейлин. Мне нравятся ваши веселые глаза.

Баронесса довольно улыбнулась. Она понимала, что сейчас ее время, но оно скоротечно, и король вот-вот захочет разнообразия. Вокруг было слишком много юных красавиц.

Несмотря на долгое совместное времяпровождение, Катрин не пробуждала в короле романтических чувств. Все происходило, как и задумала королева. Ее сын не испытывал любви к баронессе, воспринимая ее лишь как постельное развлечение. Но он чувствовал к ней благодарность и никогда не забывал о том, что она для него сделала.

За свои услуги Катрин де Бове получила приличную сумму денег, позволившую ей купить несколько домов в Париже и построить потрясающий особняк – дом Бове.

У Катрин был сын – Луи де Бове. Мальчик воспитывался при дворе, рядом с королем. Когда он подрос, то стал управляющим королевскими охотничьими угодьями.

В 1667 году Людовик XIV помог баронессе получить привилегию на грузовые и каретные перевозки. Но с бизнесом у Катрин не заладилось. В 1674 году ее муж умер, а она, разорившись, покинула французский двор.

Последние годы своей жизни Катрин жила на назначенную пенсию и аренду с дома Бове. Баронессы не стало в июне 1689 года. На момент смерти ей было семьдесят пять лет. В историю она вошла как владелица особняка Бове и как первая женщина Людовика XIV.

Глава 3

Олимпия Манчини: увлечение племянницей кардинала Мазарини

Людовик встал у подножия стены дворца и посмотрел наверх. Ловким движением он схватился за выступ и подтянулся. Ему ничего не стоило взобраться по стене на карниз второго этажа. Уже стемнело. Внизу переминались с ноги на ногу его приятели, ожидающие, когда он подаст им знак. Король потянулся к окну и толкнул его, но, к его удивлению, оно было закрыто. В комнату фрейлин было не попасть. Разочарованный Людовик начал спускаться вниз.

После того как баронесса открыла перед королем мир физической любви, он вошел во вкус любовных развлечений. Ему хотелось разнообразия, и Людовик вместе с друзьями устроил «охоту» на хорошеньких фрейлин, которые, впрочем, были не против оказаться в роли королевского трофея. Зато против была мадам де Навай, следящая за моральным обликом девушек. Ей доложили, что по ночам в покои ее подопечных проникают молодые люди, и разгневанная дама, явившись в комнату девушек, внимательно ее изучила. И обнаружила потайную дверь. Тут же вызвали слуг, которым было приказано замуровать дверь и наглухо закрыть ставни окон.

Каково было удивление Людовика, когда он в предвкушении приятных моментов обнаружил, что дверь исчезла и через окно теперь тоже не проникнуть! Вот только запреты не могли притушить разгорающийся интерес взрослеющего юноши.

Внимания Людовика удостаивались не только фрейлины. Однажды, гуляя по саду, он обратил внимание на красивую дочку садовника. Девушка была потрясена, когда с ней заговорил молодой король. В ее глазах читалось восхищение и раболепие. Людовику ничего не стоило увлечь очаровательное создание в уединенный уголок цветущего сада и склонить к близости.

Через девять месяцев дочь садовника произвела на свет младенца, который стал первым бастардом короля. К сожалению, судьбу этого ребенка историкам отследить не удалось.

Но главное любовное приключение юности Людовика было впереди. Им стали племянницы кардинала Мазарини.

У кардинала было семь племянниц, дочери его сестры Джироламы Манчини. Кардинал очень любил этих девчушек и мечтал обеспечить им достойное будущее. Изначально племянницы жили в Италии, а потом Мазарини привез девочек к французскому двору.

Барышень поселили в том же дворце, где обитали королева с сыновьями. Племянниц кардинала при дворе прозвали «мазаринетками». По французским меркам XVII века девочки были далеки от канонов красоты. Тогда красивыми считались блондинки с голубыми или серыми глазами, миловидными чертами лица и пышными формами. Мазаринетки были худыми черноглазыми брюнетками, за что их называли «черносливками». О них даже сложили обидный