Любовь Николаевна. – Я и сама не ожидала тебя, ты откуда появилась-то?

– Здрассьте, оттуда, откуда и вы – с лестницы спустилась.

– А мы тут заговорились, – сказала Любовь Николаевна, продолжая гладить себя платком Георгия по облитой груди, – тебя и не заметили.

– Так что, Любовь Николаевна, подвезти вас? – снова предложил Субботин, слегка обалдевающий от такой картины.

– Георгий, можно вас попросить называть меня просто по имени? – предложила Любовь Николаевна. – А то на работе так надоедает, хочется просто побыть Любой.

– Конечно, Люба, – согласился он. – У меня такие же проблемы, не люблю, когда среди своих по отчеству называются. Так что: Люба – Егор, идёт?

– Ой, я не могу! Тогда и меня тоже можно по имени называть – сказала Инна Валерьевна, слушая их диалог.

– Ну конечно, это ж здорово! – воскликнул Егор. – Ну что, Любаша, по коням?

Люба ещё раз посмотрела на него и озорно ответила:

– По коням! Инна, скажи, пожалуйста, старосте, что мы потерпели аварию и на сегодня позиции сдаём. Впрочем, может, ещё вернёмся, как вы считаете, Егор?

– Считаешь, – поправил он Любу. – Думаю, на сегодня знаний достаточно. Если хочешь, могу тебе город показать.

– Ладно, там посмотрим. Пойдёмте одеваться, – предложила она.

Инна посмотрела на них, и, демонстративно выказывая полное равнодушие, прошла за круглый стол, стоявший у автомата, села.

– Пойдём, – вновь поправил Егор, и двинулся к гардеробу.

На дворе хозяйничал месяц март. Хотя, хозяйничал – громко сказано, по-прежнему было холодно и снежно, весна пришла только на календаре. Однако, люди, уставшие от тяжёлой зимней одежды, старались быстрее с ней расстаться и надеть что-то лёгенькое, светлое и яркое.

Люба вышла из института в длинном, светло-голубом демисезонном пальто и, в тон ему, берете. Субботин, одетый в чёрную дублёнку, снова как-то неловко почувствовал себя, и, вместе с тем, что-то такое приятное и нежное шевельнулось у него внутри от взгляда на Любу. Большие сероголубые глаза её показались такими близкими, знакомыми и даже родными. Правильной формы, чувственные губы, вздрагивающие при разговоре, слегка вздёрнутый нос и ямочки на щеках, возникающие при улыбке на её узком лице – весь её женственный облик и обрадовали Егора, и вызвали в его душе оттенок грусти. Егор, внимательно всмотревшись в её лицо, даже испугался за себя, за то, что эта женщина вдруг разбудит в нём какие-то забытые чувства, вскоре уедет, и его одиночество станет ещё невыносимее.

– Надеюсь, у вас белый «Мерседес»? – шутливо спросила Люба, подходя к нему.

– Почти, – в тон ей ответил Егор. – Знаешь, к нам сюда принцы не доскакивают, только кони, – пошутил он. – Белая «семёрка» устроит вас?

– Ну-у-у, не знаю даже. На «Мерседесе» было бы интереснее, – снова шутила она.

Егор промолчал, быстренько сбежал по лестнице, завёл машину, вышел и открыл дверь. Люба села.

– Сейчас, прогреется немного, – сказал он, включив печку. – Так вы…, то есть, ты, Люба, где живёшь?

– А ты не знаешь? – тоже перейдя на ты, спросила она. – Где общежитие институтское, в курсе?

– Около цирка, кажись, да? Тогда знаю, – сказал Егор, садясь в своё кресло и ощутив волну тепла в груди, оттого, что в его скромной машине сидит такая красавица. – Или на чай? С молоком, – предложил Егор.

Люба одёрнула пальто, прикрыв красивые, длинные ноги в капроновых колготках, сказала:

– Нет, Егор, давайте до дома. Во-первых, куда я в таком костюме, а во-вторых, вы же не знаете меня, а может я замужем, а вы приглашаете замужнюю женщину к себе домой.

Субботин, услышав это, несколько нервно пристегнул ремень и молча тронулся с места. В его груди вдруг возникли какие-то давным-давно забытые ощущения: то ли оттого, что уже несколько лет он не ухаживал за такой приятной женщиной, то ли весна наполняла кровь особой силой, но он ехал, и не мог сказать ничего. Мысли в голове путались и перемешивались.

– Что же вы замолчали, Георгий? Развлекайте даму, – сказала Люба. – Или я что-то не так сказала?

– Ну что вы, – снова перейдя на вы, ответил он. – Просто я уже отвык, наверное, от общения с противоположным полом, разучился.

– Вы? Что-то я не заметила, – удивлённым тоном произнесла Люба. – Мы с вами едва знакомы, а уже едем в одной машине, и неизвестно куда, – пошутила она.

– Да что ж неизвестного, – так и не успокоив своих чувств, сказал Егор. – Отвезу вас в общежитие, отоспитесь, пока никого нет.

Внезапно поняв, что полез не в своё дело, он вмиг постарался перевести разговор на другую тему:

– Как вам наш город? Вы знаете его? – снова выкнул он.

– Да, как вам сказать, бываю иногда, но знать…, нет, не знаю. Дочь у меня здесь учится в колледже, к ней приезжаю и всё, – будто оправдываясь, сказала Люба.

«Дочь студентка? – подумал Егор. – Та-ак, если дочери лет восемнадцать, родила пусть в двадцать, значит ей сейчас около сорока? Ничего не скажешь, выглядит она, конечно, на все сто. В смысле, не на сто лет, а на сто процентов, – пытался шутить он сам с собой. – Чёрт побери, надо бы познакомиться поближе»

Они выехали на проспект Ленина и через пару минут подъехали к цирку.

– Вот и всё, – стараясь выглядеть весёлым, произнёс Егор. – Как-нибудь, если захотите, прокатимся, я вам покажу город. Если захотите, конечно, – ещё раз добавил он. – Люба, вы уж извините, пожалуйста, мне мою неловкость, я что-то такой неуклюжий стал, самому стыдно…

– Ну что ты, Егор, какая мелочь, – перешла она на дружеский тон. – Это ты меня извини, я что-то наговорила лишнего, не знаю, что со мной, – сказала Люба, глядя на него открытыми глазами, такими выразительными, что он не смог выдержать её взгляда и наклонил голову, что-то выискивая на полу. – Ну, я пошла? Пока-пока?

Он выскочил из машины, не глянув в зеркало заднего вида, и едва не попал под колёса маршрутки, вовремя успевшей отвернуть. Автобус громко матюгнул его сигналом, но Егор, не обратив на него внимания, обошёл машину и открыл дверь. Люба вышла, оправила пальто и сказала:

– Георгий, да вы точно сегодня неуклюжий. Или не выспался? Семья, дети не дают спать?

– Ну а куда ж от них денешься, – зачем-то соврал он.

– Вот тебе и чай с молоком…, – почему-то произнесла Люба. – До свидания, – сказала она и хотела уже идти, но Егор спросил её:

– Люба, а вы восьмого марта будете в институте?

Она остановилась и мягким, таким теплым, бархатным голосом, ответила:

– Увы и ах. Нет, конечно. Домой уеду, что ж я праздник в общежитии встречать буду?

– А…, ну да, конечно, муж-то скучает, небось… – почему-то огорчился Егор.

– Ну,