толстой шкурой. Вздрогнул потому, что это было женский голос и меня на мгновение передернуло. Разум намалевал картинку, как призрак племянницы монарха уже сидит справа от меня и собирается рассказывать басни о своем пленении и долгом путешествии через лес, которое закончилось крайне плачевно.

Но нет. Этот голос был другим. Я четко улавливал разницу в тембре и манере речи. Повернув голову, я увидел лежавшую в нескольких метрах Ишу, завернувшуюся в спальный мешок. Она подложила руки под висок и рассматривала меня блуждающим взглядом, словно ей было скучно.

— Есть немного, — сказал я. Честность важна со всеми. Даже если эти с этими людьми чисто деловые отношения — я хотел, чтобы между нами все было кристально чисто и понятно. И чтобы в самый ответственный момент я был уверен в каждом из них, как и они во мне.

— Нервничаешь? — говорила она достаточно тихо, чтобы не разбудить остальных, но настолько, чтобы я мог ее слышать.

— Нет. Увидел кое-что во сне, пытаюсь проанализировать.

Она приподнялась на локте, явно заинтересовавшись моими словами.

— А ты сновидец?

В слабом свете костра я наконец-то мог рассмотреть ее более внимательно. Куда моложе, чем казалась на расстоянии. Арише, которую в отряде звали Иша, а, судя по всему, урожденная Арина явно была не сильно старше двадцати пяти лет. Большие круги под глазами от недосыпа и стресса, общая худоба и черные-черные волосы с карими глазами накидывали ей добрых десять лет сверху.

Я не очень понимал ее вопрос, потому что такого слова в свое время не встречал и не слышал, но разложив его на две простые составляющие догадался, о чем шла речь.

— Нет. Я никогда не видел вещих снов.

Потому что это был не сон, но об этом я вдаваться в подробности пока не собирался.

— У меня есть кое-что, что может помочь расслабиться, — сказала она, не сводя с меня взгляда. — Могу поделиться, если нужно.

Я хмыкнул.

— Надеюсь не отвар из мухомора и пары поганок, который был настоян в темноте с чайным грибом напополам в течении месяца?

Она подставила кулак ко рту и тихо рассмеялась, прикрыв глаза.

— Почти. Настойка из мяты, липового листа с пустырником и зверобоем. Еще немного ромашки. В правильной пропорции и небольших количествах дает хороший успокаивающий эффект и выступает снотворным. Много пить не рекомендую, потому что утром потом глаза продрать не сможешь.

— Тогда зачем предлагаешь, если срубит наповал? — спросил я, чуть наклонив голову набок и глядя на нее.

— Я же сказала: в правильных пропорциях и малых дозах.

Хитрая улыбка уголками губ и слегка прищуренный взгляд сделали Ишу похожей на лису. И было что-то в ее взгляде еще помимо этого, но я не мог уловить что конкретно.

— Буду иметь ввиду, — ответил я, поправляя шкуру на плечах.

— Уверен? — спросила она, растянув губы еще шире.

Она явно добивалась моего внимания. Сначала начала диалог из обыденной скуки, но сейчас явно подзуживала, но… зачем?

— Да, — ответил я, мягко улыбнувшись ей. — Мне нужен трезвый ум без заторможенности. Но твое предложение будет актуально, когда мы вернемся и я захочу как следует отоспаться.

— А ты думаешь мы точно вернемся?

Ну начинается. Как же ее колыхало из крайности в крайность.

— Более чем. Иван говорил, что вы заходили куда глубже, а у нас сейчас в планах добраться до остатков небольшого поселения, которое находится чуть ли не на окраине тех мест, где вы бывали ранее.

Иша пожала плечами и снова улеглась набок.

— Тогда нас было больше, — сказала она с тоской в голосе после короткого вздоха, в котором читалось разочарование и грусть.

Взявшись за небольшую веточку, девушка принялась что-то выводить на земле и лишь очень сильно сосредоточившись я смог разглядеть что-то напоминавшее имена.

Ан…й

А…с…я

В…а…ий

И еще несколько рядов букв, которые я не мог прочитать из-за недостатка освещения, дистанции и угла обзора.

— А теперь вы куда опытнее, — подбодрил я. — Мы однозначно вернемся все и очень скоро.

Она дописала последнюю букву, продолжая смотреть на них, после чего провела ладонью по земле и улеглась на спину.

— Спокойной ночи, — прошептала Иша.

— И тебе, — ответил я и лишь только сейчас задумался над тем насколько эта фраза несла в себе глубокий смысл.

Согласитесь, она кажется обыденностью, но стоит попасть в нестандартные обстоятельства, например, такие, как у меня, когда наш лагерь стоит посреди леса, а вокруг постоянно что-то шуршит и вся надежда пресечь внезапное нападение упирается только в двух дозорных…

Вот уж действительно, где желать спокойной ночи было логичным действием и искренним пожеланием.

Я снова прикрыл глаза и в этот раз не заметил, как наступил момент, когда лагерь стал собираться.

Завтрак был предельно скупым: каждый выпил горячей кипяченой воды с костра и закусил горстью сухофруктов, после чего свернулись и выдвинулись дальше в путь.

Несмотря на то, что двигались мы осторожно, всматриваясь в кусты и прислушиваясь к шорохам — все было спокойно. Общая напряженность, естественно, сказывалась на отряде в виде постоянной молчаливости, которую никто не решался нарушать.

Иван изредка отдавал указания, сверяясь с картой и давал комментарии. На удивление, больше никаких следов мы не видели. Ни протектора сапог, ни босых ступней, ни обломанных ветвей или кусков брезента. Ничего.

Совсем скоро мы добрались до околицы городка. Вернее того, что от него осталось.

Первые лучи рассветного солнца подсвечивали его контуры, словно ржавую корону. Дорога, когда-то асфальтовая, теперь напоминала змеиную кожу — трещины, поросшие жестким бурьяном, пересекали ее, а кое-где из разломов выпирали корни деревьев, искривленные, как пальцы мертвеца. Наш отряд двигался медленно: кони нервно переступали, чуя запах тлена и металла, который ветер тащил со стороны руин.

Спешившись и оставив повозку в сотне метров, чтобы не создавать лишнего шума, мы стали двигаться ближе к самому городу.

Город. Нет, даже не город — призрак. Стены, сложенные из обломков бетонных плит и ржавых каркасов старых машин, опоясывали его. Кто-то пытался укрепить их, вбивая в щели кованые шипы и обматывая колючей проволокой, давно превратившейся в бурые клубки. Над главными воротами висел щит от какого-то грузовика двадцать какого-то века, теперь проржавевший до дыр, с выцарапанным символом — стилизованным волком. Ветер свистел сквозь дыры в металле, и звук напоминал вой.

Все это никак не увязывалось с прогрессивным