Те, что являлись самыми отчужденными от людей и стали сеять хаос. Но! Но это все еще руна. А управлять магией, как потоком энергии, можно как раз посредством направления ее при помощи этих символов.

Значит Шепот — это поток энергии, искривленный отчужденной руной, влияющей на сознание человека.

Но, что, если от этого потока можно защититься другой руной. Или набором рун? Что, если Шепот — это раздражитель. Если это так, то почему здесь не должен сработать аналог закона Ньютона? В своем оригинальном сокращенном виде он звучал, как действие есть противодействие. Action is reaction.

Соответственно, если у нас есть действие в виде Шепота, сводящего с ума, то должно быть противодействие. Например… другая руна? Что-то, что должно блокировать или отторгать эти потоки энергии. Может не идеально, но хотя бы заглушать ее влияние, словно надетые наушники.

Но для того, чтобы поставить такой эксперимент мне надо было бы узнать все руны и что они значат. Не могут же они не иметь имен и не носить под собой какого-то скрытого смысла.

Я вспомнил, как на мосту мне хотелось, чтобы огненный шарик приобрел скорость. Чтобы он пролетел быстрее и взорвался, попав точно в цель. И я отчетливо помню руну, которую увидел в тот момент, но, к сожалению, не знал ее названия.

Но отсюда возникал еще один вопрос. Не может ли эта руна каким-то образом относиться к огненной стихии или наоборот, к какой-то физической величине, как скорость.

Мы вышли во двор, где я отошел на несколько метров, осматривая полуразрушенный дом с двумя с половиной стенами, на повисшей крыше которой, отливая синевой, болталась солнечная панель. Ее габариты меня внушали, потому что в мое время таких больших не производили для частного использования. Примерно три метра длиной на два по ширине.

И если это была модель самого свежего образца, скажем, до запрета науки и до того, как весь мир покатился под откос, то она должна производить энергии ну как минимум в трое, а то и в пять раз больше, чем в двадцать первом веке.

— А может просто стену завалим? — сказал Миша, почесывая затылок.

Мы с Иваном переглянулись, но ничего говорить не стали, однако удостоили Мишу однозначными осудительными взглядами, в которых прямо читался вопрос «ты хоть сам понял, что сказал»?

— Не, ну а чо? Я ж просто предложил…

— Через плечо, — ответил Иван.

— Шумно будет, — вклинился я. — Вы сами говорили, что тут лучше лишний раз гвалт не поднимать. А ты представь какой поднимется шорох, если бы эту груду камня и досок сейчас начнем ронять. Да и никакой гарантии на то, что панель уцелеет.

— Да нет тут никого, — сказал Мишка. — Я обошел по округе и не нашел ни единого следа или признаков присутствия тварей. Ни кала, ни объедков звериных, ни ободранной коры у деревьев. Тишь да гладь, да божья благодать. Еще бы эта срань на мозги не давила, так вообще — заезжай, отстраивайся и живи себе спокойно.

Я хмыкнул.

— Судя по всему предыдущий владелец думал также и в итоге мы видим, что осталось от его затеи: полуразрушенный дом и ни следа человеческого присутствия, кроме надписи «здесь был Эдик» где-то там на въезде.

Наш диалог прервал свист хламника, напоминающий крик дикой птицы. Он сидел на одном колене у окраины городка, выглядывая из какого-то старого подобия сторожевой будки у въезда с давно развалившимся механизмом для крепления шлагбаума. Все больше этот городок мне напоминал какой-то частный сектор, где жило, наверное, не более сорока семей до того, как все мирное существование кончилось.

Все вокруг замерли и застыли, потому что этот сигнал мог значить только одно — кто-то заметил движение и пока было не ясно какого характера: людского или нелюдского.

Одно было ясно точно — не просто дикий зверь, бредущий по лесу в поисках добычи, а либо мигрирующие стайные твари, либо, что еще могло быть хуже, люди.

Еще перед самым выездом мы коротко разговаривали с Иваном насчет того, с чем мы можем столкнуться и, к сожалению, отряд других хламников — это малая беда. Иван рассказывал про группы мародеров, которые пытались охотиться за хламниками и забирать их вещи, припасы и все ценное.

Встречались, как их назвал Иван, одичавшие, которые вели себя как полноценные жители джунглей; жили стаями, нападали с дубинками и в целом больше походили на обезьян, даром, что не покрытые шерстью.

Впереди действительно слышались какие-то звуки движения. Поначалу могло показаться, что это снова Шепот давит на мозги и ветер, гуляющий среди листьев, создает обманчивое впечатление, однако, присев среди развалин, я выглянул в небольшой пролом в ограждении в ту сторону, куда кивнул Олег.

Среди старых дубов и ясеней, тянувшихся далеко вверх, между густыми дикими кустарниками и высокой травой, названий которых я не знал, виднелись силуэты.

Черные фигуры с закрытыми лицами медленно шли просто через лес, заложив руки в рукава одеяний. Они шагали почти бесшумно, лишь ветви и шелест звуки шагов по старой листве выдавали их присутствие. Если бы Шепот был хоть немного громче, а бригада Ивана Кречета менее опытной, то, думаю, присутствие новых людей в области заметили бы гораздо позже.

Таинственные люди шли, сгрудившись, словно прикрывали что-то, что было в самом центре их группы. Словно загораживали нечто от чужих взоров.

Голову пронзила игла боли, а перед глазами пролетели картинки ночного видения. Шорохи, бормочущие голоса, лязг металла на руках и ногах. Возникший резонирующий в ушах звук не дал мне возможности прислушаться, но я точно был уверен, что все вокруг слышал это негромкое «звяк-звяк-звяк-звяк» при каждом новом шаге.

Господи, этого просто не может быть. Мысль проскочила в голове, как дикая косуля, заприметившая человека на расстоянии нескольких метров от себя. Собрав все силы в кулак, я переборол звон и сконцентрировался, стараясь оставаться в сознании и дальше рассматривать движущуюся группу.

И чем дольше я смотрел на них своим расфокусированным взглядом — тем больше убеждался. Они не загораживают кого-то от чужого взора. Они ограничивают обзор тому, кто у них в кольце.

Ярко-рыдая прядь застенчиво показалась меж складками темных мантий и меня снова словно прошибло молнией. Я повернулся к Ивану и посмотрел на него широко распахнутыми глазами.

— Отдавай приказ занимать позиции и взводить болты, — прошептал я ему. Он прищурился, глядя на меня озадачено.

— Зачем? Пусть проходят