А потом понеслось, как снежный ком… А владельцы клуба довольны, дуэли-то в результате участились, и они за каждую получают деньги.

— Такое впечатление, что вы уже передумали драться? — громко спросил Хмелев и засмеялся. — Я так и знал!

— Предлагаю перед основным боем сделать парочку разминочных. Я подерусь с тобой, а твой друг — с Горчаковым, — ответил я.

— Нет-нет, — замотал головой Хмелев, — это будет какой-цирк!

— Цирк⁈ — разъярился я, — а сейчас — не он⁈

— Что случилось? — к нам подошел граф Завьялов. — Правила нашего клуба кого-то не устраивают?

— Я люблю комедии, но только когда смотрю их стороны, — злобно ответил я.

— Не боись! — вступил в разговор чемпион мира, — я тебя не больно побью. Чик — и ты уже в отключке.

— На твоем месте лучше было бы заткнуться! — ответил я. — Когда меня сильно злят, я имею привычку бить в пах и кусаться за уши. Ничего с собой не могу поделать. Тебе когда-нибудь откусывали на ринге уши⁈

— Только попробуй! Я тебе быстро башку оторву! — нахмурился чемпион. — Я за последнюю неделю нокаутировал всех, с кем спарринговал! И это в больших перчатках, не в таких, в которых сейчас подеремся! У нас сейчас и шлемов не будет, если ты не знал! Все, как в древние времена!

— Господа, прекратите! — сказал Завьялов. — Если вы отказываетесь, то можете это сделать, никаких проблем, разве что ваше имя появится на нашей доске позора с надписью «он отказался от поединка».

— Чье имя, мое или Горчакова?

— Обоих, разумеется! А над вами будет висеть торжествующая физиономия барона Хмелева как победителя.

Я повернул голову в его сторону. Рожа Хмелева была до того мерзкой, до того наглой и самодовольной, что я не выдержал.

— Хорошо, согласен!

Хмелев и чемпион мира с улыбкой переглянулись.

Мы поднялись на ринг. С нами зашел рефери — маленький щуплый мужичок лет шестидесяти. Как он будет нас растаскивать из клинча, понятия не имею. Я больше него вдвое, Никитин — почти вчетверо.

Вадим стал в углу в качестве секунданта. Какой-то мужчина притащил небольшой гонг, поставил его на стол и уселся рядом. Очевидно, он будет отсчитывать время. Тут же к нему присоединились еще трое с блокнотами — судьи, обязанностью которых является определение победителя в раунде.

Но, боюсь, сегодня они не потребуются. Маловероятно, что мне удастся не упасть в драке с чемпионом мира.

Судья дал команду подойти.

— Напоминаю вам, бой будет проходить по правилам кикбоксинга. Удары коленями, локтями, головой, ниже пояса, по спине, лежащего или стоящего на колене соперника запрещены. Четыре раунда по две минуты. Господа, вы готовы?

— Да, — мрачно ответил я.

— Ага, — ухмыльнулся Никитин. На его белоснежной капе черной краской были нарисованы клыки. Выглядело эффектно.

Затем мы вернулись обратно в углы, судья взмахнул рукой и скомандовал:

— Бокс!

Мы сошлись в центре ринга. Я протянул руку, чтобы коснуться перчатки (жест, свидетельствующий о взаимном уважении), но господин чемпион вместо ответного касания махнул рукой мне в голову и едва не попал.

Ах ты, ублюдок, подумал я и кинулся в атаку.

Несколько раз я ударил его — неожиданность сыграла свою роль. На лице Никитина появилось озадаченное выражение, он явно не ожидал, что человек, с которым он сегодня столкнется в ринге, что-то умеет.

А потом, увы, все пошло так, как должно идти. Преимущество в силе, росте, весе, да и просто лучшая форма дала себя знать. Техника исполнения ударов у Никитина, к моему удивлению, оказалась корявее, чем я думал. Ничего сверхъестественного. Получается, он выигрывал чемпионаты за счет роста и лошадиного здоровья, и с этим никто не мог ничего поделать.

После первого раунда я уже устал. Попробуй, потаскай на ринге такую тушу, при каждом удобном и неудобном случае наваливающуюся на тебя в клинче. Про удары я и не говорю — жесткие, тяжелые. Левой, впереди стоящей ногой он бил меня в корпус, не давая подойти, и мне приходилось быть очень осторожным, чтобы эта «оглобля» не залетела в подбородок — мгновенный нокаут обеспечен.

— Ты хорошо его лупишь, — неуверенно сообщил Вадим в перерыве. Ему, как секунданту, полагалось говорить хоть что-нибудь ободряющее.

Во втором раунде все стало еще хуже. Сильных ударов не пропустил, но устал до чертиков. Если не тренируешься постоянно, дыхалка страдает первой. Это правило сейчас лишний раз подтверждалось. Один раз я неплохо зацепил расслабившегося чемпиона размашистым правым, пролетевшим у него над плечом, но о нокдауне, а тем более о нокауте речь не шла и близко. Никитин только удивленно вскинул брови и покрутил головой, как бы говоря «надо же, какой прыткий».

На меня он особо не наседал. Видимо, считал, что я и так никуда не денусь. У него серьезные соревнования на носу, а это — так, маленькая подработка.

Увы, он был прав.

В перерыве Вадим молчал и старался не встречаться со мной взглядом.

Дышал я тяжело. К тому же усталость влечет за собой еще одну проблему — ухудшается реакция, и теперь большие шансы, что я не успею в очередной раз уклониться от вражеского кулака.

Вся радость была в том, что я достойно сопротивлялся целому чемпиону мира. Этим я удивил и собравшихся у ринга, и самого себя. Я был даже быстрее его, что немного сглаживало колоссальное преимущество в габаритах.

Третий раунд я кое-как отбегал, хотя по очкам, конечно, проигрывал. Изредка мне удавалось прорваться на ближнюю дистанцию, где я что было сил лупил «крюки» в голову и бока Никитина, но большого успеха не добился. К тому же, вблизи он теперь почти не дрался — просто хватал меня в клинче и висел, будто чувствуя, как наливаются свинцом от такой тяжелой атлетики мои мышцы.

Потом настал четвертый раунд, последний. Сил не осталось никаких, и Никитин пошел в затяжную атаку, решив добить противника. Прижав меня к канатам, он замолотил кулаками, как автомат, чередуя атаки в корпус и в голову. Я закрылся, прижав руки к лицу, и лишь изредка отвечал, чтобы бой не остановили.

Это меня и подвело. Почти не видя противника, я наудачу выбросил левый «крюк», и тут же над ним мне в висок прилетел правый кулак, сбивший меня с ног, как несущийся локомотив.

Свет в зале погас, и я очутился в темной пещере. Не было